Георгий опустил голову на руки. Они почувствовали влагу — лоб покрылся испариной. Образы снова затеснились в голове, не уступая место друг другу.

«Кто твой коназ? Сколько дружины?»

Ломаная русская речь.

Чужие лица.

Где он?

Кругом враги…

В плену.

Руки туго связаны, так что уже затекли.

Боль.

Я ранен. Попал в плен… не помню…

Что со мной? Сколько времени прошло с битвы?

Боль.

Жуткая боль.

«Кто твой коназ?»

Враги… кругом враги… надо терпеть…

Снова боль. Что-то горит… Я?

«Кто твой коназ? Сколько у него богаду-ров? Отвэчай!»

Голова мотнулась в сторону, лицо онемело.

Я скоро умру… еще чуть-чуть потерпеть…

Улыбается мать.

«Ты мой сыночек, храбрый мальчик. Смотри, обжегся и не плачешь».

Я улыбаюсь.

Русская речь. Вот он — предатель.

«Он не скажет. Оставьте его — этот вой слишком слаб. Того гляди кончится».

«Давай следующего, из этого сделаю своего раба».

«Лучше добейте. Из русских выходят плохие рабы».

Смех.

«А ты?»

Георгий отослал молодого дружинника, чтобы тот предупредил остальных, а заодно не видел того, что творилось на прогалине. Велел ждать, а сам остался наблюдать. Момент, когда татары двинутся дальше, нельзя было упускать. Между тем допрос пленного продолжался.

Сгущалась темнота.

Он не знал, сколько времени плелась длинная вереница изможденных, скованных по парам на одной цепи людей. Георгий потерял счет дням. Если глянуть вниз глазом сокола, их колонна напоминала змею, которая уже почти издохла, но еще ползет.

В колонне шли и мужчины, и женщины, и дети. Мужчины были почти сплошь в колодках. Георгия миновала эта участь, так как он был ранен и от слабости и так еле плелся. Справа чуть спереди шла Ульяна. Красивая молодая женщина. Муж служил в дружине князя. На деревню напали и увели в полон чуть раньше сражения, в котором русичи были разбиты. Про ее мужа Георгий ничего не знал. Возможно, его уже не было в живых, но ей он не спешил об этом говорить. Пусть надеется. Надежда придает сил.

Все устали и еле передвигали ноги. Татары спешили домой. Князь мог собрать силы и пуститься вдогонку. Даниила в Орде побаивались.

Наконец объявили привал. Люди попадали на землю кто где был. Татары расселись кружками чуть поодаль. Некоторых пленных сняли с общей цепи, чтобы они дали напиться и поесть другим.

Георгий присел вместе с остальными на краю дороги, склонив голову на колени. Чуть вдалеке начинался лес. Георгия повлекло под его прохладу. Если освободиться от цепей, можно броситься в лес. Пусть попробуют догнать.

Хоть он и слаб. Да и не станут. Много рабов. Торопятся. Он представил, как бежит между елей. Добежать до леса — там затеряется.

Руки и ноги немилосердно болели — стерты в кровь. Не до конца зажившие раны тоже ныли. Машинально он потер плечо — там, где остался свежий след от ногайки.

— Что болит? — спросил рядом женский голос.

Георгий поднял голову. Перед ним стояла Ульяна.

— На, напейся и поешь, — она протянула ему чашку воды и кусок хлеба.

— До свадьбы заживет, — ответил он, беря хлеб.

Ульяна уже пошла дальше.

Степи близко, но и там сбегу. Ничего еще не потеряно.

Георгий снова положил голову на руки, краем глаза наблюдая, как Ульяна обошла всех и вернулась. Один из воинов подошел, чтобы снова соединить девушку с общей цепью, но отче-го-то медлил, искоса глядя на нее.

Ульяна сидела и тоже настороженно смотрела на воина.

Татарин наклонился, вроде бы собираясь соединить ее цепь с общей, но вдруг опрокинул Ульяну. Непроизвольно она оттолкнула его ногами. Воин откинулся назад. Георгий же, напротив, вскочил, молниеносно обернувшись на кучку сидевших поодаль татар. Те еще ничего не заметили.

Ульяна подобрала у обочины булыжник и застыла.

Глупая! Глупая! Теперь он убьет тебя.

На раздумья не было ни секунды.

Он накинул цепь на воина и сдавил ему шею. Тот захрипел, забился.

— Беги в лес! — быстро скомандовал Георгий.

Ульяна, припадая к земле, бросилась к лесу. На бегу обернулась, с отчаянием посмотрела на Георгия и ринулась дальше.

Татарин не хотел тихо умирать. Его конвульсии все-таки привлекли внимание товарищей.

Они вскочили и бросились на помощь. Георгий оттолкнул прочь свою жертву. Тот мешком повалился на землю и с вылупленными глазами пытался сделать глоток воздуха. Георгий не хотел перед встречей с Всевышним ни у кого отнимать жизнь, пускай даже у врага. Несколько мгновений как в замедленном темпе он наблюдал, как татары с перекошенными лицами приближаются. Ему оставалось только наблюдать, ведь его кандалы были продеты сквозь общую цепь.