Головная колонна Чёрного легиона выступила из тумана.

– Опоздали, - глухо проворчал Гур дуа де Сан, командир волчьей бригады особого Чёрного легиона пограничной стражи подгорных людоедов.
– Опоздали, - тихо проговорил он.

Серая кожа его носа, крупного с широко вывороченными наружу большими ноздрями нервно дёрнулась, словно принюхиваясь к разлитым в округе тошнотворным запахам горелого мяса, и лицо тысячника перекосила злая гримаса.

– Пахнет горелой ящеровой шкурой, - глухо повторил он.

– Похоже, - откликнулся из-за спины Тур дуа де Соха его ординарец.

Племянник его сестры, недавно приближенный им к себе для решения кое-каких семейных проблем.

– Точно, - лицо Тур дуа де Саха нервно дёрнулось, ловя широкими, вывернутыми наружу ноздрями хорошо знакомый запах.
– Нанюхались за прошедшие недели, - зло проворчал он.
– Знакомо,- едва слышно повторил он.

– Отряд, стой, - скомандовал Гур, не повышая голоса. И длинная, равномерно двигающаяся за его спиной колонна ящеров вмиг застыла монолитным камнем и тут же напряглась, готовая вновь взорваться неостановимым слитным движением.

– Тур, - повернул командир голову к сотнику.
– Мы - здесь, ты - туда. Проверить что и как. Почему пахнет. Доклад через час.

– Всем отдыхать, - не глядя, бросил он за спину.
– Время - один час.

Менее чем через час перед командиром волчьей бригады стоял тот же сотник и докладывал. Утренний туман ещё не рассеялся, и в тяжёлой предрассветной сырости слова разведчика звучали глухо и довольно невнятно. Что, тем не менее, не меняло их страшной сути.

– Опоздали. Опять опоздали. Крепости больше нет. И всё, как мы и думали. Они взяли крепость и сожгли весь гарнизон. Живьём. Мы опять опоздали.

– Кто?
– тихо рыкнул командир.

– Или рыцари, или наши беглецы. Сразу не разберёшь. Ушли прошлым вечером, а в лагере, за имитацией земляного вала остался небольшой заслон, непонятно что тут делающий и чем занятый. Голов с полторы сотни. Можно брать голыми руками прям сейчас. Даже часовых не выставили, идиоты, словно они тут на отдыхе, а не на войне.

Надо брать, - с нажимом повторил сотник.
– Сейчас, пока не проснулись.

– Когда-нибудь твои советы выйдут тебе боком, - неприятно улыбнулся ящер, оскалив крупные желтоватые зубы.
– Ты стал забываться, сотник.

– Это значит, что мне давно пора дать свою сотню, а не держать при себе, как любимую игрушку, - не менее злобно оскалился в ответ сотник.
– Я - боевой офицер, а ты меня держишь на подхвате, словно я ни на что стоящее не годный старик.

– Я обещал твоей матери, что ты останешься жив.

– Это не значит, что я должен быть всё время при тебе на подхвате и прятаться за твою спину, - зашипел разъярённой ящерицей в ответ сотник.

– Ладно, - отступил командир волчьей бригады.
– Согласен. Ты можешь много большее, чем просто быть на подхвате. Поэтому, бери мою отдельную сотню и принеси мне головы оставшихся в лагере рыцарей. Посмотрим, чему тебя учили и что у тебя получится. И чтоб ни один не ушёл.

– Я тебя буду ждать, - со смешком кинул он обещание в спину заспешившего в туман сотника.
– Племянничек, - едва слышно, с внезапно прорезавшейся ненавистью прошипел он вслед.

Мерзкий ублюдок, прижитый его сестрой от какого-то коренного имперца в рамках имперской программы генетических коррекций, был его старой и давней занозой. От которой он никак не мог избавиться.

Сколько ни пытался избыть его, тот оказался на удивление крепок и живуч. Другой бы на его месте давно уж сдох бы, этот же не только умудрился выжить, но и сумел серьёзно подняться в воинском звании.

Пришлось перехватывать вожжи и приблизить слишком удачливого племянника к себе, чтоб не позволить тому и дальше подниматься. Новые роды подгорных ему бы такого не простили. Укоренившиеся в Империи первые поколения изменённых новую помесь мягко говоря не любили, всячески препятствую и так уже практически свёрнутым работам по генетике.

И если с другими такими же хвосты уже подчистили, то с этим сотником никак не получалось. Никак не удавалось избавиться от него старыми, испытанными способами. И каждый день тот своим видом напоминал ему о позоре его сестры, по своей воле связавшейся с презренным старым имперцем.