Напротив, крайне сдержанным и деланно-стыдливым выказал себя немецкий переводчик:

Как видим, Кребер не «склоняет» ни Бога, ни Деву и оскорбляет крестоносцев, говоря, что они – свиньи, проклятые Богом, отребье, шлюхины козлы, и единственное псевдобогохульство, изрыгаемое Баудолино, – такое, которое только и мог бы произнести немец, даже самый разгневанный и грубый: Himmelsakra, т. е. букв. «Небо и Таинства». Для разъяренного пьемонтского крестьянина этого явно маловато.

В первой главе (на «Баудолиновом» языке) описывается осада Тортоны и то, как город был наконец взят, и самыми жестокими из всех оказались павийцы. Итальянский текст гласит:

et poi vedevo i derthonesi ke usivano tutti da la Citt`a homini donne bambini et vetuli et si piangevano adosso mentre i alamanni li portavano via come se erano beeeccie о vero berbices et universa pecora et quelli di Pap`ia ke al'e al'e entravano a Turtona come matti con fasine et martelli et masse et piconi ke a loro sbattere gi`u una citt`a dai fundament li faceva sborare.

[a после увидал я дертонских што выходили все из Города мужики бабы детишки старичишки плачучи да рыдаючи а аламанны ихъ погоняли аки овееечек али агнцев и всякъ скоть [115] * а папийские те ура ура вламывалися в Туртону аки бешаныя с батожьем с молотами дубинами да шелепугами знать для них город с землей сровнять все одно што в бабу кончить.]

Последнее выражение, конечно, простонародное и не вполне приличное, но достаточно распространенное. Жан-Ноэль Скифано, не колеблясь, передал его по-французски:

Элена Лосано объяснила мне, что в ее распоряжении было равносильное выражение «испустить семя» (correrse), но в активном залоге оно означает «бегать» (correre), так что в этом контексте, где каждый мечется туда-сюда, возникла опасность утратить сексуальную коннотацию и внушить мысль о том, что павийцы, предвкушая разрушение города, стали носиться как угорелые. Поэтому она предпочла латинизм, не вводящий читателя в заблуждение: