Шрифт:
— Книга моя. Ты сам мне ее подарил, помнишь?
— Не одолжишь мне ее на время? Очень тебя прошу.
— Ты закончил книгу для издательства брата?
— Мне осталось взять интервью у Сепульведы.
— Боюсь, Белен рассердилась на тебя за то, что ты заставил ее потерять время напрасно.
— Этой бабенке нравится быть на виду, она согласна позировать даже для такой паршивой книжки, как путеводитель.
— Ну и ладно. — Эмма зевнула. — Останешься смотреть телевизор? Я, пожалуй, пойду спать.
Антонио взял жену за руку.
— Ты помнишь Копланса? Помнишь его альбом с фотографиями пьяниц, проституток, воров? Если мне удастся сделать несколько снимков с моих соседок — они будут великолепны, и я прославлюсь не хуже Копланса. Чтобы завершить серию, мне недостает лишь заключительной фотографии. Она должна стать чем-то феноменальным, из ряда вон выходящим.
— О каких соседках ты говоришь?
— Живут в студии рядом со мной. Они наркоманки, и я их фотографирую. Такой богатый материал не подворачивался мне под руку уже много лет.
— Сначала закончи книгу для издательства Паскуаля.
— Естественно, не такой уж я глупец, как ты себе воображаешь. Но у меня больше никогда не будет такой возможности, Эмма. Копланс снимал саму жизнь, настоящую жизнь городского дна, без прикрас и лакировки. Он получил Пулитцеровскую премию [50] . А что ты скажешь, если я получу Национальную премию в области фотожурналистики, а? Что тогда произойдет?
— Почему бы нам не поужинать в ближайшую субботу? Там все и расскажешь. — Она зевнула. — Пусть мы в разводе, но это не мешает нам оставаться цивилизованными людьми. По-прежнему друзья, не правда ли?
50
Пулитцеровская премия — американская ежегодная премия (по 21-й номинации), присуждаемая за выдающиеся достижения в области журналистики (8 премий), художественной литературы и драматургии (6), музыки (1). Премия основана в 1903 г. Джозефом Пулитцером, издателем крупнейшей газеты «Нью-Йорк уорлд». С 1942 г. присуждается за достижения в области фотожурналистики; с 1943 г. — в области музыкального искусства.
— Отдай Копланса, тогда я с тобой поужинаю.
— Мы можем остаться друзьями, Антонио.
— А как же твой драматург? Разве ты с ним больше не встречаешься?
— Встречаюсь, почему же? Но на этой неделе он занят. Решил посвятить выходные дни семье.
Глава 18
Компания сидела в баре «Уругвай», на улице Сан-Бернардо. Ванесса смотрела телевизор и намазывала оголенные части тела кремом, Лисардо прикорнул прямо за столом, положив руки на стопку комиксов и уткнувшись в них головой.
Чаро подсела к подруге.
— Знаешь, кем бы я хотела быть? Одной из тех, кто таскает за собой кейс и носит дорогую фирменную одежду, — объявила Ванесса. — Эдакой фифой, которая плюет на мужиков и живет себе припеваючи одна в роскошной квартире. У нее накрученная тачка, и по выходным она уезжает куда-нибудь за город или на побережье, останавливается лишь в пятизвездочных отелях и все такое. У меня прямо скулы сводит — так я завидую таким женщинам…
Растирая руки кремом, Ванесса не отрывала неподвижного взгляда от экрана, где двигались маленькие фигурки. Судя по тому, как говорили и смеялись действующие лица, по телевизору показывали одну из юмористических программ.
Чаро сунула руку под юбку и принялась намазывать кремом живот.
— …делают каждый день гимнастику, словом, следят за собой и держат себя в форме. Естественно, при виде них мужики пускают слюни, но они… даже бровью не поведут. Проходят мимо, задрав нос, а те — так и падают штабелями: направо, налево. Послушай, — она потрясла подругу за руку, — ты вправду веришь, будто этим кремом пользуются «звезды»?
Чаро показала на экран телевизора.
— Глянь-ка! Вся штука в том, чтобы делать серьезную мину. Эти типы рассказывают забавные истории, а другие их слушают, не дрогнув ни одним мускулом на лице. Если они засмеются, все усилия пойдут насмарку. Правда, здорово придумано?
— То, что я вижу по ночам, — вовсе не сны — сама рассуди. Скорее знамения, кажется, их так называют? Когда человек уходит из жизни, он не умирает до конца, он переселяется в другое существо, а в кого — неизвестно, что-то наподобие лотереи. Тело — да, оно превращается в прах, но душа, я хочу сказать, дух, так вот он — не умирает, он переходит в другое только что родившееся тело. Раньше мне довелось быть принцессой — я тебе уже об этом говорила много раз. Уверена на все сто. Одной из тех принцесс, которые жили во времена дуэлей и все такое. Мне вечно снится одно и то же: замок, пламя огня, я — в окне и кричу, кричу, а внизу кабальеро дерутся из-за меня на шпагах… Это, должно быть, только одна из моих реинкарнаций. Потом я могу воплотиться в секретаршу или докторшу. Мне бы очень подошло быть докторшей или секретаршей, но обязательно при большом начальнике. Понимаешь? Одетая с иголочки, с деньгами, с машиной и роскошной квартирой, обставленной дорогой мебелью. Начальник, конечно, влюблен по уши, а я — без внимания. Мужики наперебой приглашают меня поужинать и провести с ними выходные там и сям, например на Карибах… Ну, все как полагается, как описано в журналах, помнишь, мы читали? Было бы здорово пожить вот так в другой жизни… Слушай, твой крем никуда не годится: у меня до сих пор не прошли прыщики на плечах. И нечего на меня пялиться!
— Ты просто помешалась на своих прыщиках, вбила себе в голову, а на самом деле выглядишь гораздо лучше.
— Думаешь?
— Я же говорю, увлажняющий крем с… — Чаро повернула флакон и прочитала на этикетке, — с коллагеном и продается только в аптеках. Не морочь мне голову.
— Денег, которые мы заработаем на фиесте плюс навар от продажи коки, нам за глаза хватит, чтобы махнуть в Марокко и оттянуться там — мама не горюй! — Ванесса схватила Чаро за плечи и сильно встряхнула. — Ты мне обещала поехать в Марокко, Чаро. Дала слово, не забыла? Хотя наверняка ты вернешься к Альфредо и пошлешь меня в задницу вместе с поездкой. Альфредо скажет тебе словечко — и всему конец: поднимешь лапки кверху и сделаешь, как он велит. Вот увидишь!