— Правда потеряю?

— Да! ЛИБ в вашей голове был рассчитан на четыре года правления мэра Петра Сумарокова. Четыре года еще не прошли, конечно, но он скоро выйдет из строя. Может быть, он уже вышел из строя. — Эрвин Каин вопросительно посмотрел на Филиппа. — А ну-ка, попробуйте прочитать мои мысли!

Полноватое лицо гостя было прямо перед ним, но как Филипп ни напрягался, мысли Эрвина Каина ему прочесть не удалось. Зато с легкостью он проник в сон своей жены Милады и увидел, что она в ночных фантазиях торгует телом на улице Нежных Фонарей, так же легко он проник и в сны других своих жен.

— Он работает, — сказал Филипп.

— Пока работает, — поправил его ночной гость. — Собственно говоря, я к тебе по делу…

— Я не стану с вами ни о чем говорить, — вдруг прервал его Филипп. — Кто вы? Откуда вы? Откуда вы приходите? Почему ваш портрет на досках «РАЗЫСКИВАЕТСЯ УГОЛОВНЫЙ ПРЕСТУПНИК» распространен во всем обозримом времени? Зачем вы здесь?

— Здесь я ради тебя, — недовольно фыркнул Эрвин Каин. — Ты должен быть благодарен. Я пришел тебе помочь. Ты слишком запутался в собственных наркотических видениях и слишком устал от постоянного бегства. Ты думал, что спас Землю от посевов, а выходит, не спас. Ты хочешь отомстить за гибель своих родных и не знаешь, как это сделать? — Философ внимательно всмотрелся в Филиппа. — Сказать как?

— Вы сперва скажите, кто вы, в конце-то концов! — почти закричал Филипп. — Должен же я знать, с кем имею дело.

— Что ж, — вздохнул Эрвин Каин, и во вздохе его прозвучала вековая усталость. — Если тебе хочется знать, расскажу. Я родился и жил в конце двадцатого века. Так себе была жизнь, не очень интересная, пустая. Написал при жизни всего два романа, хотел вообще-то три, но третий не случился, потому что я умер.

— Вы умерли? — удивился Филипп Костелюк.

— В каком-то смысле и да, и нет. Правильнее, наверное, будет сказать — не умер, а умру. Я умру там, в прошлом, в моем личном будущем, там, где и родился в этом поганом двадцатом веке. Но это случится в моем личном времени еще очень не скоро. Меня взяли из двадцатого века за одну минуту до смерти. Эту минуту ученые при помощи идеальных технологий смогли растянуть на двадцать тысяч лет. Так что последнюю минуту своей жизни я проживу в другом времени и в другом месте. После чего буду возвращен назад и умру и буду похоронен там, где уже похоронен.

— И куда же вас взяли?

— В прекрасное место! Место вне времени и пространства. — Философ блаженно закатил глаза и добавил сладким голосом: — Но вообще-то оно для избранных.

— Это рай?

— Нет, увы! — Лицо Эрвина Каина опять приобрело кислое выражение. — Хотелось бы верить, что после смерти что-то есть, но, увы, не верится!

— Ну, так все-таки что же это за место? — усилием воли скрыв свою обиду, спросил Филипп.

— Сияющий вакуум! — все тем же сладким голосом сообщил философ. — Здесь этого почему-то ужасно боятся и называют проявлением «негатива». Центром «негатива»! — Он игриво подмигнул Филиппу и продолжал: — Так что последнюю минуту своей жизни я живу в другом времени и в другом месте, и она будет длиться довольно долго. Но, как я уже сказал, смерть неизбежна. Увы! После окончания срока я буду возвращен назад и, как все, умру. Я буду похоронен там, где уже похоронен.

— А что это за Сияющий вакуум? — затаив дыхание, спросил Филипп. — Как можно туда попасть в последнюю минуту жизни?

— Слишком много вопросов задаете. — Эрвин Каин, не выходя из позы лотоса, сделал на полу поворот на триста шестьдесят градусов и продолжал: — Нас разыскивают во всех временах и во всех точках обитаемой Вселенной для работы. — Он опять повернулся на месте. — Это работа контролеров! Мы контролируем историю человечества! В основном мы исполняем функции сторонних и беспристрастных наблюдателей, но иногда. вмешиваемся в ситуации, подобные этой. Если вас, Филипп Аристархович, немного не подкорректировать, вы таких бед можете натворить, что страшно подумать даже! Именно поэтому я здесь, перед вами! То есть не я, а моя энергетическая проекция, конечно!

— Я сам попаду туда? — совсем уже тихо спросил Филипп Костелюк. — В этот центр вакуума?

— Никогда! — резко отчеканил Эрвин Каин, но сразу смягчился. — Впрочем, я не знаю! Это не моя компетенция! В любом случае вы сперва должны выполнить наши рекомендации.

Филипп вскочил с постели, на которой сидел, и уронил одеяло.

— Готов следовать любым рекомендациям!

— Не ходи в будущее, Филипп Костелюк, — уже растворяясь в воздухе, сказал Эрвин Каин и погрозил ему пальцем. — Воздержись от соблазна, как бы ласково тебя ни приглашали, не ходи в будущее. Худо будет.

Он был взбешен. Накинув простыню на голое тело, Филипп Костелюк метался по своему огромному роскошному особняку, повсюду включая музыку и зажигая свет. Он жестоко растолкал всех своих жен и, стараясь успокоиться, по очереди овладел ими прямо в общей столовой на ковре, под портретом первого лица государства.

Потом выгнал жен, запер дверь и взялся за кальян.

«Никогда! Он сказал, никогда я не попаду туда! — набивая кальян, думал Филипп. — Впрочем, что это я взбесился? Чего ради обиделся? Ведь я даже толком не знаю, куда не попаду… Эрвин Каин сказал, что последняя минута может продлиться две тысячи лет. Нет, он сказал, двадцать тысяч лет! Он так сказал! Неужели я хочу такой долгой жизни? Неужели я больше не верю в Ахана? Это же грех. За гробом меня ждет… — Он чиркнул длинной спичкой, сжал зубами деревянный чубук кальяна. — Но отчего же мне так хочется попасть туда именно в этой жизни? Что в ней такого уж хорошего? Не годится… Никуда не годится… Выбросить из головы… Марсу грозит уничтожение! Вот о чем нужно теперь как следует подумать!.. Вот о чем!..»

Рука Филиппа непроизвольно потянулась к кальяну. Голова его раскалывалась от боли, и нужно было как-то смягчить эту боль. Но он даже не успел затянуться и пустить в потолок синюю густую струю дыма, как рядом раздался знакомый голос:

— Может быть, угостите и нас трубочкой? Мы уже давно здесь, Филипп Аристархович! Мы ждем.

— Кто здесь?

Все еще сидя на своей постели с чубуком, зажатым в зубах, Филипп Костелюк повернулся и увидел двоих желтолицых коротышек, вальяжно расположившихся в креслах. Их тщедушные — тельца, их невероятно длинные носы и огненно-рыжие парики не оставляли сомнений. Это были гости из пятого тысячелетия.