— Зачем вам ключ?

— Меня попросила об этом говорящая кошка, — сказал Пётр.

— Её хозяйка колдунья? — спросила девушка.

— Да, — ответил Пётр. — Вы с ней знакомы?

— Нет. Я просто подумала, что хозяйкой говорящей кошки может быть колдунья. Говорят, опасно связываться с колдуньями.

— Она не просто колдунья. Она самая лучшая колдунья, — сказал Пётр. — Мне кажется, я в неё влюбился.

— Вы живой, — сказала девушка.

— Что? — не понял Пётр.

— Вы не умерли. Вы ещё можете любить и ненавидеть. Дни ещё не слились для вас в серую пелену. Вы живой и пришли за ключом. Вам никогда не удастся вернуться в царство живых, и вы всё-таки сделали это.

— Да, — ответил Пётр.

— Ключ — единственная стрелка городских часов на ратуше. Здесь нет времени — он выполняет чисто декоративную функцию. Ключ спрятан от пришельцев практически у всех на виду.

— Почему вы мне это говорите? — Пётр с сомнением посмотрел на девушку.

— Я не умела так любить, даже когда была жива. Надеюсь, вы завоюете сердце своей колдуньи.

— Спасибо, — только и смог сказать Пётр. — Кем вы были в той жизни?

Девушка не ответила, только печально улыбнулась, и Пётр вернулся на улицу.

Снаружи по-прежнему висела серая дымка, и стажёр шёл практически наугад. Ратуша, согласно здравому смыслу, должна была находиться на центральной площади. А к центральной площади любого достаточно древнего города, как считал Пётр, ведут все дороги. Поэтому юноша упрямо шёл вперёд, ничуть не сомневаясь, что рано или поздно он туда попадёт. Уверенности в общем успехе предприятия было гораздо меньше, Пётр не имел ни малейшего представления, что он будет делать, когда найдёт ключ. От Семецкого Пётр знал, что на пароме в обратном направлении форсировать Стикс нельзя. Но, по словам Кока, тому как-то удавалось вернуться из страны мёртвых.

Оставив решение этого парадокса на потом, Пётр ускорил шаги. Где-то впереди опять раздался волчий вой. Через некоторое время — стажёр не мог определить, прошли годы или всего несколько мгновений — Пётр вышел на площадь. Посреди площади возвышалась двухэтажная ратуша. Она выглядела гораздо выше всех многоэтажных зданий, мимо которых Пётр проходил. К ней была пристроена часовая башня. Возле неё в луже крови сидел Кок. Он ещё был жив.

— Радости, — Пётр остановился возле Кока. — Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Уже нет, — прохрипел Кок. Из его горла текла кровь, но он всё ещё держался за жизнь. — На меня напали вервольфы, а ключа я так и не нашёл. Хотя чувствую — он должен быть где-то здесь.

— Часовая стрелка вот в этой башне, — сказал Пётр. — Здесь нет времени.

— Ясно, — Кок тяжело вздохнул. — Держи, мне она больше не пригодится.

Спейсер протянул руку и вложил в ладонь Петра галактику. Стажёр перевернул монетку. На обороте стояла восьмёрка.

— Осталось восемь поездок, — зачем-то сказал юноша.

— Не восемь. Бесконечность, — поправил его Кок, слегка повернув монету в руке Петра. — Это проездной. Теперь запоминай. Достанешь ключ — выходи к реке. Дойдёшь до Стикса — сворачивай налево и иди вдоль берега. Там должен быть мост. Это плохой мост, но для тебя другой надежды нет. Прощай.

Кок обмяк и кулём повалился на землю. Потом от него пошёл пар, и тело спейсера исчезло. Пётр протёр глаза и начал карабкаться по выщербленной стене часовой башни. Пот застилал юноше лицо, руки постоянно соскальзывали с ветхого камня. Где-то неподалёку выли вервольфы.

Башня оказалась самым высоким зданием на этой стороне реки. На высоте дымка рассеялась, и Пётр отчётливо увидел окрестности. Сначала он не поверил глазам, потом отвернулся и протянул руку к часам, к их единственной стрелке. Ключ легко лёг в руку юноше.

Спуск занял значительно больше времени, чем подъём. Временами Пётр вжимался в холодный камень, пытаясь хоть сколько-нибудь отдохнуть, прежде чем двигаться дальше. Ключ, действительно похожий на часовую стрелку, большой и весьма увесистый, тянул стажёра вниз, осложняя и без того нелёгкий спуск. Пётр примотал ключ к спине какими-то старыми верёвками, которыми была буквально обмотана вершина башни.

Спуск окончился так же внезапно, как и всё, происходящее по эту сторону реки. Пётр почувствовал под ногами камень мостовой и бросил взгляд вверх. Макушка башни терялась в дымке, часов видно не было. Стояла тишина — глухая, безжизненная, из которой хочется бежать со всех ног. Именно так Пётр и поступил, побежал — не оглядываясь, не разбирая дороги, каждое движение спейсера было направлено на то, чтобы как можно скорее выбраться из этого жуткого места. Сзади послышался вой — притаившиеся в тишине вервольфы почуяли, что жертва ускользает, и громогласно объявили о начале охоты.