Из предыдущей главы, в которой затрагивались вопросы половых различий в половом импринтинге и эротической гибкости, мы узнали, что если у мужчины сформировались определенные сексуальные пристрастия, то изменению они не подлежат. Так или иначе, парафилу придется смириться с тем, что его пристрастия “общественно неприемлемы”. Хороший психолог может помочь ему скорректировать поведение, избежать явно неверных решений и бороться с дурными привычками, либо уменьшить либидо при помощи медикаментов (например, препарата депо-провера). Но все же уникальный набор предпочтений человека настолько глубоко укоренен в сознании, что его не изменить, как нельзя изменить отпечатки пальцев. Пересуды о том, следует ли рассматривать парафилию как “сексуальную ориентацию” и признать ее таковой по политическим и социальным причинам, не имеют никакого отношения к делу. Нет никаких сомнений, что парафилии – это сексуальные ориентации. Мозг парафилов направляет их к нетипичным эротическим объектам (или поступкам), как мозг других людей направляет их к нормальным объектам.

Педофилы не единственные, кому суждена жизнь, полная тревог. У тех, чьи эротические объекты буквально умещаются на ладони, ноша не менее тяжела. Это формикофилы (от греч. “муравей”). Трудности, возникающие у них в связи с такой необычной парафилией, описал в 1987 году психиатр из Шри-Ланки Ратнин Девараджа. К нему на прием явился замкнутый молодой человек, который попросил помочь ему избавиться от “отвратительной привычки”. (Я думаю, мы с вами давно перешли черту, и вас уже ничто не может шокировать.) Этот молодой человек помещал маленьких существ вроде улиток, лягушек, муравьев и тараканов на свои эрогенные зоны (обычно гениталии, анус и соски) и занимался самоудовлетворением, глядя на шевелящиеся жвалы насекомых или, может быть, на влажный след слизняка, с трудом преодолевавшего пересеченную местность мошонки. Девараджа так описывает жизнь этого человека с потухшим взглядом, словно сошедшего со страниц сценария к фильму Тима Бертона (если бы тот занимался нишевой порнографией): “Он был подавлен, у него не было ни работы, ни друзей. Большую часть времени он посвящал сбору [насекомых]”. После года психотерапии пациенту удалось снизить частоту формикофилических сеансов до одного раза в неделю (в начале лечения – три-четыре раза). “[Теперь] он регулярно вступает в общение с противоположным полом”, – с оптимизмом отмечал Девараджа (но оговорил, что “пациент еще не имеет опыта полового сношения”).

Из этой истории ясно, что у формикофила была нежелательная для него самого парафилия, которая портила ему жизнь. Субъективно она причиняла ему вред, потому что являлась причиной дистресса. Но обратите внимание, что формикофилия – не единственная причина дистресса. Если бы этот человек вырос в обществе, где формикофилы, например, почитались бы как воплощения божеств, то, скорее всего, его переживания были бы совсем иного свойства [64] . Иными словами, уровень дистресса парафила прямо зависит от того, насколько в данном обществе отклонение считается опасным, смешным или позорным. Некрофилов, принимая во внимание объект их страсти, будут скорее демонизировать, а трансвеститы чаще становятся объектами насмешек (особенно в английских плохих скетчах). Стыдят (и боятся) сильнее всего педофилов. Когда человек всю жизнь вынужден защищать, обосновывать или скрывать парафилию, от которой и сам рад избавиться, в обществе, которое не только не понимает ее, но и не стремится к ее пониманию, то очевидно, что такая ситуация – рассадник дистресса. Эти люди всю жизнь сидят в комнате ужасов, где, забившись в угол, нервно грызут ногти.

Гомосексуальность уже не считается парафилией, но я – гей, который первые двадцать лет жизни пытался сойти за гетеросексуала – могу уверить вас, что попытки скрыть свою истинную природу очень изнурительны. Предлагаю вам эксперимент. Представьте, что вы стали участником программы защиты свидетелей и вам жизненно понадобился новый образ – гомосексуала. Вы должны в одиночку уехать туда, где вас никто не знает, и ради вашей собственной безопасности, а также тех, кто вам дорог, убедить всех, что вы гей. Только не переусердствуйте: это вас выдаст. Придерживайтесь стереотипов, но не слишком, и не расслабляйтесь ни на минуту, потому что некоторые могут попытаться вывести вас на чистую воду, изображая, что “понимают” вас. Определить, не притворяются ли они, трудно, и поэтому лучше перестраховаться и исходить из того, что это ловушка. Следите за своими словами, взглядом, за тем, чем вы занимаетесь в свободное время, с кем вас видят, но будьте бдительны: насколько близко бы вы ни сошлись с кем-либо в этой вашей новой жизни, ни одна душа не должна узнать, что вы гетеросексуал. От этого зависит ваша жизнь и все, что вам дорого. Что бы вы ни делали, не будьте собой.

Если вы сможете прожить в таких непростых условиях двадцать, сорок, шестьдесят или восемьдесят лет и не начать испытывать дистресс, то в вас есть что-то нечеловеческое. А ведь многие именно так живут всю жизнь [65] . Однако полно девиантов, которые не переживают из-за своей сексуальной ориентации. Большиство парафилий либо настолько редки (например, литофилия – влечение к камням), либо часты (фут-фетишизм и так далее), либо тривиальны (как катоптронофилия – потребность в сексе перед зеркалом), что для их носителей выглядеть “нормальными” не является вопросом жизни и смерти. Если они и поделятся своими предпочтениями с окружающими, им либо не поверят, либо сообщат, что “таких полно”, либо посочувствуют: “Вот это и есть твой большой секрет?”

Тем не менее есть сексуальные ориентации, которые невозможно скрыть, и испытующие взгляды могут причинять человеку страдания, особенно если ему не хочется привлекать внимание. Некоторые носят свою девиантность напоказ, как в случае трансвеститов. Есть множество категорий людей, которые носят одежду противоположного пола, причем у каждой группы собственная мотивация. У некоторых она явно сексуальная, а у других не имеет отношения к эротике. Бывают и те, чья мотивация ученым до сих пор не вполне ясна, и вскоре мы увидим, почему эта неизвестность продолжает оставаться причиной серьезных конфликтов. Какими бы ни были причины, вызывающие потребность преобразиться в противоположный пол, эти люди не могут всю жизнь прятаться. За неимением скелета подходящей формы и хорошего хирурга их девиантность очевидна.

Это не всегда плохо, особенно для тех, кто прятаться не желает. Вначале рассмотрим категорию трансвеститов, у которых в переодевании отсутствует сексуальная мотивация, или, по крайней мере, она не является главным источником вдохновения. У так называемых drag queens – мужчин, профессионально изображающих женщин, – сексуальная мотивация необязательна (как и у drag kings – женщин, на сцене изображающих мужчин). Преображение в другой пол для них – способ заработка; ими движет не либидо, а деньги, любовь к ремеслу и страсть к выступлениям (или сочетание всех трех факторов). Кроме того, есть мужчины-трансвеститы, для которых переодевание определенно носит сексуальный характер [66] . Наибольшее возбуждение вызывает трение о кожу предметов женского туалета (обычно это нижнее белье под дорогим деловым костюмом); текстура ткани, тактильные ощущения и другие чувственные атрибуты одежды вызывают у них мысли о женщинах. Трансвестизм встречается не так часто, как садомазохизм, но и не редко: около 3 % мужчин-гетеросексуалов хотя бы раз в жизни возбуждались от переодевания в женскую одежду [67] . Гомосексуалов-трансвеститов не бывает: женское белье напоминает о сексе с женщиной.

Среди тех, кто носит одежду противоположного пола, есть и люди, принадлежащие к трансгендерному сообществу. Они переживают так называемую гендерную дисфорию, то есть их биологический пол (определяемый хромосомами XX или XY) не совпадает с ощущением собственного пола, что может быть крайне неприятно [68] . При описании гендерной дисфории обычно употребляется выражение “женщина в мужском теле”, но бывают и обратные случаи, когда “мужчина находится в женском теле” (как в случае Чаза Боно, сына – ранее дочери – певицы Шер). Между теми транссексуалами, которые из мужчин превратились в женщин (МЖ), и теми, кто из женщин превращается в мужчин (ЖМ), есть большое различие. Большинство МЖ-транссексуалов (около 75 % в западном мире) гетеросексуальны, а почти все ЖМ-транссексуалы гомосексуальны [69] .