В 1998 году Брюсу Райнду и его соавторам, Филипу Тромовичу и Роберту Баузерману, удалось поставить Американскую психологическую ассоциацию (она, в отличие от Американской ассоциации психиатров, объединяет клинических психологов, ориентированных на научные исследования) в неудобное положение. Ассоциации пришлось публично признать: не во всех ситуациях секс взрослого и несовершеннолетнего причиняет последнему вред. Вернее, АПА сцепилась со всеми политиками страны из-за того, что стала отстаивать этот крайне неполиткорректный взгляд. Все началось с того, что Райнд и его коллеги опубликовали в “Психологическом бюллетене”, выпускаемом ассоциацией, результаты своего исследования. Авторы заявили: неверно называть “сексуальным насилием над ребенком” событие, которое сам ребенок, повзрослев, не воспринимает как причинившее ему вред или вред от которого невозможно определить известными эмпирическими методами.

Самым непростым для АПА было то, что это заявление являлось не просто спорной точкой зрения нескольких ученых. Исследование Райнда и его коллег представляло собой метаанализ ранее опубликованных данных о 35303 студентах со всего мира. Проект Райнда по изучению насилия над детьми отличался от прочих тем, что данные были взяты не из медицинских баз о взрослых людях (тех, кто обратился за помощью из-за проблем, проявившихся вследствие изнасилования и так далее в детском и юношеском возрасте), а были выделены методом случайной выборки из общего числа студентов. Используя широкую неклиническую выборку, Райнд и его соавторы обнаружили, что большинство из рассказавших о том, что до совершеннолетия они имели сексуальные контакты по взаимному согласию с совершеннолетними, были предрасположены к серьезным психологическим проблемам не в большей мере, нежели те, кто таких контактов не имел.

Очень важно помнить, что большинство этих психически здоровых людей не пали в детстве жертвами насилия. Среди них в основном были те, кто в подростковом возрасте имел некие сексуальные контакты с кем-либо по другую сторону проведенной законодателем черты, отделяющей подростков от взрослых (вскоре мы увидим, что в разных странах черта проведена по-разному, и в исследовании Райнда анализировались данные из многих стран). Кроме той странной истории с гебефилом-пигофилом (которому я не дал согласия даже после того, как он в четвертый раз схватил меня за костлявую задницу), у меня в детстве и юношестве не было подобного опыта с взрослыми людьми, и поэтому мне трудно судить. Но мне кажется, что если бы “мистер Апрель” 1991 года – мускулистый, зеленоглазый, с гладкими ногами, покрытыми капельками воды, с влажными волосами, одетый, как мне смутно помнится, лишь в набедренную повязку – сошел с разворота календаря в комнате общежития моей сестры и поведал мне тайны любви между мужчинами, то в свои пятнадцать я не чувствовал бы, что мне причиняют вред [61] .

Возможно, вы подозреваете, что у Райнда и его коллег был некий умысел (многие обвиняли их в этом), однако они предупредили, что результаты их исследования не должны быть использованы для изменения существующих законов о сексе с несовершеннолетними. Скорее они стремились поставить под сомнение некоторые распространенные мнения о безусловном вреде таких экспериментов в период взросления. Но об этом узнала радиоведущая консервативных взглядов доктор Лора Шлезингер. (Ее степень, кстати, – по физиологии, а не по психологии, но это никогда не мешало ей давать советы относительно психического здоровья, сдобренные ветхозаветными страшилками.) Она растревожила осиное гнездо, обвинив Райнда в занятиях лженаукой и в апологии педофилии. Вдобавок печально известная “Североамериканская ассоциация любви мужчин и мальчиков” (САЛММ) с восторгом восприняла результаты исследования и похвалила их на своем сайте. Вскоре разверзся политический ад.

О работе Райнда узнали (трудно сказать – от Лоры Шлезингер или благодаря сайту САЛММ) некоторые члены Конгресса. К весне 1999 года Аляска, Калифорния, Иллинойс, Оклахома, Луизиана и Пенсильвания вынесли резолюции, осуждающие выводы Райнда. Двенадцатого июля 1999 года произошло нечто, не имевшее прецедента в истории психологии. Нижняя палата Конгресса приняла резолюцию № 107, в которой 355 членов палаты (еще менее способных, чем Шлезингер, оценить работу по психологии) высмеяли эмпирическую работу Райнда и объявили (наплевав на данные), что все без исключения сексуальные отношения между несовершеннолетними и совершеннолетними являются насильственными и вредными. Несколько недель спустя Сенат единогласно одобрил антирайндовскую резолюцию (сто голосов за, против – ни одного). Ни один сенатор не осмелился пойти против течения. Ведь это бы обозначало конец его карьеры: он бы прославился как “тот самый извращенец”, признавший исследование Райнда [62] .

Тем временем члены экспертной комиссии АПА продолжали сражаться с вашингтонскими бюрократами из-за последствий публикации. В конце концов их дело – наука, а не морализаторство. АПА упорно защищала решение редактора “Психологического бюллетеня” опубликовать работу Райнда. Более того, она была тщательно проверена другими экспертами в этой области, после чего ее рекомендовали к публикации. Данные Райнда продолжают вызывать споры. Некоторые исследователи до сих пор считают спорными его методы и мотивы, а другие считают спорными мотивы тех, кто подвергает сомнению результаты Райнда. В результате ученые с обеих сторон решили на время оставить все как есть и “согласились, что можно не соглашаться друг с другом” (что на самом деле значит ругать друг друга себе под нос, но не устраивать публичных скандалов). В 2006 году психолог Хизер Ульрих воспроизвела результаты 1998 года и осторожно заметила, что презумпция безусловного вреда для несовершеннолетних от сексуальных отношений с взрослыми – это излишне упрощенный подход, не учитывающий всех различий субъективного восприятия людьми событий их собственной жизни.

Понятно, что невозможно занять сколько-нибудь устойчивую позицию по этому вопросу. Если из результатов Райнда вы вынесли, что “иногда допустимо” заниматься сексом с несовершеннолетними, для многих вы превращаетесь в сторонника совращения малолетних. С другой стороны, если вы считаете, что любой человек, занимающийся сексом с несовершеннолетним, манипулирует невинным ребенком, значит, вы сглаживаете спорные моменты. Эти разногласия возникают, по-моему, из-за того, что мы не определились с терминами. Когда именно заканчивается “детская невинность”? У большинства из нас есть некое представление о том, что когда-то она у нас была, но как измерить или эталонировать такое абстрактное понятие? В какой именно момент вы утратили невинность? Может, у вас ее никогда и не было? Или вы до сих пор ее не потеряли?

Не многие из нас наивны настолько, чтобы считать, будто это происходит в полночь, отделяющую детство от взрослой жизни, тем более что в разных культурах эта граница проходит в разном возрасте. Законы, определяющие возраст совершеннолетия, влекут множество неловких философских проблем, из-за которых ко многим (в том числе к самим подросткам, занимающимся сексом с кем-либо на три-четыре года младше их самих) в нашем обществе относятся несправедливо. Когда речь идет о сексе в определенный законом день, концепция “согласия” внезапно приобретает вместо хронологического психическое наполнение. Секс с кем-либо в день его или ее совершеннолетия (но прежде, чем часы пробьют полночь) превратит вас в преступника даже в том случае, если инициатива принадлежит не вам. Что при этом происходит в голове вашего партнера, в расчет никто не примет. В другой ситуации несовершеннолетний понесет такое же наказание, как если бы он был совершеннолетним – и как раз из-за своего умысла. Шестнадцатилетнего мальчика, который изнасилует женщину после того, как она отвергнет его притязания, скорее всего, подвергнут наказанию как совершеннолетнего. А женщину, которая уступит напору этого подростка, прокуроры сочтут преступницей (а его самого – жертвой). Иными словами, психическое состояние несовершеннолетних принимается в расчет лишь тогда, когда те сами причиняют вред. Не знаю, как вы, а я вижу здесь логическую неувязку.