Ада что-то говорила – Кравцов не слышал ничего. Потому что неожиданно понял: не стоит изобретать велосипедов. Способ радикально избавиться от загадочного и опасного бронзового предмета описан подробно и детально. В его собственной повести.

Смущало одно. Платой за пресловутое избавление стала жизнь придуманного Кравцовым персонажа…

Сашок машину водить не умел. К восемнадцати своим годам научиться не успел, а впоследствии в списке доступных пациентам Сабинской психушки развлечений водительские курсы не числились. Последние же три года он жил на нелегальном положении, не угодив в лапы милиции исключительно благодаря подсказкам голоса, – и было не до того.

За руль угнанной Алексом «Волги» он уселся с большим сомнением: удастся ли хотя бы стронуть с места сей агрегат?

Оставалась надежда на голос. Сашок выдержал испытание (он сообразил, что стычка с Алексом стала именно испытанием). Выдержал, и голос выбрал его. Голос знает все. Голос поможет. Эвханах.

Он посидел несколько минут, закрыв глаза – прислушивался.

Ничего.

Тишина.

Или голос вернул свое расположение лишь на короткое время финала схватки, или… Или он сам НЕ УМЕЛ водить машину.

Мысль о том, что голос может что-то не знать либо не уметь, показалась крамольной. Сашок торопливо оборвал ее.

(На самом деле Сашок был прав – хотя, казалось бы, лихая лунатическая езда Алекса свидетельствовала об обратном. Но голос действительно никому и никогда не даровал новых умений. Водительские навыки впечатались глубоко в подкорку Алекса, спал он или бодрствовал. Точно так же старый Ворон имел глубокое понимание поведенческих реакций птиц, рыб и животных… Да и в подсознании Сашка сидело огромное количество блестящих фехтовальных приемов, вычитанных когда-то в старых книгах, и вроде тогда непонятых, и вроде теперь прочно позабытых.)

Маршировать добрый десяток километров с тяжеленным грузом не хотелось. И Сашок постарался вспомнить всю последовательность действий своего родственника, дядьки Андрея, – когда тот сидел за рулем, а Сашок, тогда еще сопливый пацан, – рядом. Правда, на «двадцать первой» рычаг переключения скоростей располагался на рулевой колонке, но разница небольшая…

…Минут через десять – несколько раз дернувшись вперед-назад и пару раз заглохнув – «Волга» неуверенно покатила с пустыря.

До самого разгара белых ночей оставалось недели две, но теоретически не особо густой ночной полумрак должен был позволить пересечь долину Славянки – от станции Антропшино до графских развалин – без излишних хлопот. Даже в отсутствие фонаря. Но это в теории…

На деле же на небо наползла непроглядная, низкая пелена туч – и ночь оказалась гораздо темнее, чем предшествующие. Кравцов в третий раз посмотрел на светящиеся стрелки часов и озвучил свои сомнения:

– А мы случайно не петляем?

Действительно, по прямой тут километра три, – три с половиной. Если учесть все возможные изгибы и повороты тропинки – четыре максимум. Шагали они с Аделиной без малого час, а крутой склон Спасовского кладбища так и не появился.

– Негде нам петлять, – откликнулась девушка. – Тропинка одна… Скоро развилка будет: направо к Торпедо, налево – мимо кладбища к развалинам…

Насколько представлял Кравцов топографию здешних мест, в юности им исхоженных вдоль и поперек, Ада не ошибалась. Но вот про развилку тропинки она уже говорила, и почти теми же словами. «Вот-вот появится», – говорила двадцать минут назад. Но та так и не появилась.

Он попытался вспомнить, как выглядела эта часть долины на плане Спасовки и окрестностей, столь тщательно изученном сегодня. Вернее, уже вчера. Зрительная память у Кравцова была хорошая и тут же нарисовала в мозгу своего хозяина виртуальную картинку. Причем с нанесенным пятиугольником, хотя об этом ее, память, никто не просил.

Он понял – пятый угол фигуры, изображенной Пинегиным, не так уж далек от них. С полкилометра, не более. Днем можно бы сделать крюк, поискать, нет ли там чего-либо необычного…

Ночью, конечно же, подобная экскурсия не имела смысла. Если только…

Если только они, сбившись все-таки с пути, не влетели прямиком в проекцию пятого угла пентагонона.

– Кравцов! – позвала Ада. Он отвлекся от невеселых размышлений. – Посмотри на тропинку. По-моему, ты прав… Мы заблудились.

Он нагнулся. Тропа – недавно широкая и натоптанная – превратилась в еле заметную стежку. И круто поворачивала в сторону. Все-таки они свернули на какое-то ответвление…

Кравцов поднял голову, долго пытался найти ориентиры вдали – фонари, светящиеся окна. Ничего не увидел. Что Спасовка уже к полуночи спит непробудным сном, он знал не понаслышке. Деревенские жители встают с рассветом – «сов» среди них почти нет. Молодежь же предпочитает ночные развлечения на дискотеках Лукашей или Коммунара… Хотя на станции Антропшино, да и на фабрике «Торпедо» фонари должны светить всю ночь. Скрывает какая-нибудь складка местности? Вполне возможно, рельеф тут изрезанный.