Шрифт:
– Что тут забыл? – Вероника выудила из-за его спины довольных донельзя мухоловок, высмотрела в стороне отряд байкеров.
– Вообще-то ты нашу «шлепалку» похитила. Мы как раз в гостиницу на окраине собирались…
Смотрите на него, как ответственности испугался!
– Все при деле, а меня в воспитатели записали, – посетовал он.
Ага, и девчонки ему напели, за километр видно, на приключения тянет дурочек. Опасно их бросать, раз такие дела.
– Берите машины и катитесь, – устало отмахнулась Ника. – Мне работать…
– Размечталась! – Левашов запрыгнул в шлюп, за ним юркнули мухоловки. Спасибо, хоть банду свою тут оставили.
– Сговорились!
Веронике было некогда пререкаться. Собрались делать глупости – так вперед и с песней.
Пилот понятливо уступил место сенсу но Ника села рядом, прикрыла глаза, растерла ладони, ловя след.
– Туда. – Ладонь, точно компас, повернулась в нужном направлении.
Пилот был профессионалом, не задал ни единого вопроса, проложил маршрут. С-шлип, с-шлип…
А в это время Ланс заколотил в дверь своей камеры. Едва дверь отворил офицер, молодой человек выпалил:
– Я хочу сделать признание! Все, что касается Общества Зари, Вителя и Орэфа. Только скажите, как Ника?
Что такое кома после ментального удара, он знал.
– Очнулась, ищет, – ответили ему.
– Мозгожорка? – назвал он прозвище опасного лекарства.
– Пока действует.
Он опустил голову. Высшие силы, уберегите Нику от последствий!
Слишком за многое надо просить прощения – у нее, у Роберта, у Дорофеи. Простят ли? Как он тогда удержался в бизнес-центре, не причинил вреда Доре?
– Я готов к любому сотрудничеству, – обреченно признался он. – Даже в аномалию полезу, если скажете!
Дора
Дорофея следила, как Ника дирижирует шлюпом, а пилот послушно исполняет ее мелодию, выворачивая корабль то влево, то вправо, то вовсе делая зигзаг. Бывший фокусник теребил ремень безопасности, ерзал в кресле, поглядывал на пятерых вооруженных спутников Ники – похожего на Наполеона невысокого сенса и четверых бойцов в незнакомой форме. Девушка засмотрелась на нашивки на их куртках – бородатое улыбающееся солнышко вверху, а под ним вышитую желтую надпись: «Охранная компания “Даждьбог”».
Дора не сумела поймать ни тени эмоций пассажиров шлюпа, кроме Машкиных – встревоженных, испуганных. Самой страшно. Куда они летят, что их ждет? По дороге сюда они упросили Павла не бросать наставницу. Казалось, с ней будет спокойней. Как бы не так! Ника вся напряжена, коснись – зазвенит или током ударит. Глаза приоткроет, а те, кажется, даже светятся, меняют цвет.
Еще больше пугает неизвестность – что там с Барском, родителями, Лансом?
«Взято гнездо в районе МГУ», – который раз ожило бортовое радио.
И опять:
«„Буря“, я „Весна“, замечен «недоделок» в районе Чистых прудов, движется на запад».
«Понял, „Весна“, высылаю группу».
И так без конца.
– Что будет с химерами? – вдруг спросила Машка. – Их всех убьют?
Левашов неопределенно пожал плечами. Зато ответил один из бойцов:
– Если не будут сопротивляться, вколют транквилизаторы, разделят и развезут по лабораториям. Там определят их степень человечности. Если клоны смогут существовать поодиночке, когда исчезнут все аномалии, с ними будут работать психологи, попробуют пристроить в современное общество. Если нет – химеры слишком опасны для человечества.
– У них коллективное сознание, – ответил «Наполеон», – чем-то похожее на муравьев или пчел. Вдали друг от друга они пустышки.
Ладонь Ники указала вниз. Шлюп тряхнуло, Дору вжало в подлокотники, потом кинуло на ремень. Заложило уши.
Пилот уже диктовал в микрофон координаты, шлюп вздрогнул и замер. Уши так и не отпустило. Зато отмерла Ника, резко поднялась с кресла, встряхнула запястьями, потянулась и отцепила от пояса багетку.
– Был приказ осмотреться на местности и не действовать без подкрепления, – сообщил пилот, снимая наушники. – Они ищут свободных людей.
– Пока найдут, я состариться успею, – проворчала Ильина. – Айда осматриваться. Мухоловки, вас это не касается, сидим бездельничаем здесь. Вернусь – куплю по конфетке.
Дорофея с Машей дождались, пока за ними закроется дверь. Первой очнулась Машка. Она отстегнула ремень, быстро осмотрела шлюп, потом подбежала к дверной панели и смело нажала на кнопку. Люк медленно отъехал в сторону.
– Нам приказали сидеть здесь, – с сомнением в голосе заметила Дорофея. Она устала быть теннисным мячиком, устала за долгий-долгий день. – Пусть сами воюют, – зевнула она.