Шрифт:
— Наши сдали Киев, — вполголоса сообщил Семенюк, оставшись наедине с Иваном. Ещё десять сотрудников полиции разбрелись по своим участкам, а Ковальчуку, уже две недели служащему в полиции, он велел остаться. — Германское радио передало, что погибло всё командование Юго-Западного фронта: Кирпонос, Бурмистренко, Тупиков [36] … Потапов попал в плен вместе с ещё шестистами тысячами наших командиров и солдат, в качестве трофеев враг захватил 3700 орудий разного калибра, 850 танков…
36
Генерал-полковник Михаил Петрович Кирпонос — командующий Юго-Западным фронтом; Михаил Алексеевич Бурмистренко до войны — председатель Верховного Совета УССР, с августа 1941 года — член Военного совета ЮЗФ; генерал-майор Василий Иванович Тупиков — с июля 1941-го начальник штаба ЮЗФ. Все они погибли 20 сентября 1941 года, попав в окружение возле хутора Дрюковщина Лохвицкого района Полтавской области УССР.
— Брешут фрицы!
— Непохоже…
— Что ты предлагаешь? Усердно и честно делать свою теперешнюю работу?
— Нет. Что ты…
— Если мы с тобой, кадровые чекисты, будем сомневаться в нашей победе, что тогда взять с рядовых бойцов? Вот и бегут они, точно крысы с тонущего корабля!
— Им проще — поднял руки и сдался в плен. А нас с тобой немцы, ежели разоблачат, не пожалеют — шлёпнут на месте, — устало согласился Семенюк.
— Вот-вот… Поэтому мы обязаны драться до конца.
— Согласен.
— Ты уже договорился насчёт командировки в Шацк?
— Да. Совсем скоро нас привлекут к карательным акциям против партизан совместно с бойцами триста четырнадцатого полицейского батальона.
— Этого ещё не хватало!
— А что нам остаётся делать? — развёл руками Семенюк. — Служба!
— Стоп! Мне ж туда нельзя… — вдруг пронзила мозг Ивана Ивановича неожиданная догадка.
— Поясни…
— Меня могут узнать германские диверсанты, о которых я тебе рассказывал. Исключать возможность того, что кто-то из них остался служить в Любомле или Шацке, нельзя.
— Точно! Что же делать? Я уже подал две фамилии для участия в операции.
— Какие?
— Семенюк, Ковальчук…
— Возьмёшь моего родича!
— Олексу?
— Ну, да…
— А что, это идея! Хотя нет… Не удастся тебе сачкануть, братец! Как бы того ни хотелось.
— Это почему же?
— Ты должен будешь показать место, где базировались диверсанты.
— Так я и покажу — на карте.
— Отставить! Собирайся в дорогу. Это не просьба, это — приказ!
— Слушаюсь и повинуюсь! — шутливо рявкнул Ковальчук и для пущей убедительности приложил руку к непокрытой голове.
Буквально с первых дней Великой Отечественной войны в этом районе начал активно действовать партизанский отряд под командованием коммуниста Степана Алексеевича Шковороды [37] , в мирное время — заведующего сельпо в городе Шацке.
Уже тогда в его составе было свыше двадцати бойцов в основном из числа местных крестьян, уроженцев и бывших членов комсомольской организации деревни Кропивники [38] .
37
В некоторых источниках, в том числе и в книге знаменитого партизанского командира Алексея Фёдоровича Фёдорова «Последняя зима» (глава о подвигах шацких партизан называется «Яринина могила»), его почему-то «перекрестили» на Степана Яковлевича Шковороду (Сковороду). Может, ошибка произошла из-за того, что в его отряде служили ещё два брата — Корнило и Яков?
38
Село Кропивники — в войну и с 1993 года — в Шацком районе Волынской области Украины.
Народные мстители не давали угонять людей и скот в Германию, вели среди населения разъяснительную работу, отбивали у фашистов обречённых евреев, коммунистов, пленных красноармейцев, но, самое главное, — беспощадно отстреливали старост, полицейских и других предателей Родины.
Именно против этих по происхождению, как и Ковальчук, мирных землепашцев были брошены свыше тысячи вооружённых до зубов бойцов 314-го полицейского батальона, уже «прославившегося» многочисленными репрессиями по отношению к еврейскому населению края в Луцке и Камень-Каширском, Мельнице и Мацейове [39] .
39
Луцк — областной центр Волынской области Украины. Камень-Каширский — районный центр, Мельница (ударение на втором слоге) — деревня ранее в Голобском, теперь в Ковельском районе, Мацеев (Мацейов) — теперь Луков, посёлок городского типа в Турийском районе этой же области.
Успели они оставить кровавый след и в Любомле, силами двух взводов расстреляв 215 душ. Случилось сие печальное событие ещё 22 июля…
В этот раз решили обойтись сотней полицейских: одной ротой из четырёх взводов, двух штатных и двух прикомандированных из подразделений вспомогательной полиции.
Семенюк и Ковальчук ехали в последней из пяти машин. Всю дорогу они молчали. А как поговоришь, если кругом одни враги?
Такие же украинцы, с похожими именами и фамилиями, славяне, разговаривающие на том же родном языке, поющие самые мелодичные в мире, добрые, искренние песни, но по каким-то своим причинам люто ненавидящие власть рабочих и крестьян. Даже страшно представить, что эти добродушные с виду парни — земляки, христиане, в основном православные, — сделают с ними, если, не дай Боже, пронюхают об их потайной жизни…
В Шацк прибыли около шести вечера.
— Свободное время! Подъём в 6:00, — объявил командир.
Пора!
Закинув за плечи тяжёлые вещмешки, подпольщики направились в сторону деревни Свитязь и одноимённого озера, раскинувшегося всего в нескольких километрах от Шацка.
— Эй, вы куда? — вдруг раздался сзади голос Никифора Костенко, по дороге сидевшего в машине рядом с ними и пытавшегося всё время навязать ненужные разговоры.
— Купаться! — жёстко отрезал Ковальчук, надеясь таким образом отбить желание набиваться в попутчики.