А вот и дверь в комнату журналиста. Открыта? Странно… Толкнув незапертую дверь, Бакс ввалился в темную комнату. Резкий ослепительный свет и страшная боль в голове, как будто ее сжали гигантскими стальными клещами. И легкое, спокойное падение в пропасть.

Итак, нанесен третий удар. Надо было действовать осторожней, но убийца торопился, он мог опоздать. Бакс знал, что противник затаился, что он обязательно проявит себя, но это должно было произойти позже, в воскресенье, после окончания турнира. Черный конь поспешил. Почему? Все очень просто: он боялся. Боялся!

Открыв глаза и еще не совсем придя в себя, Бакс увидел испуганное заплаканное лицо Божены. Рядом с ней стоял, важно нахмурившись, доктор, чуть дальше — Боровский, за ним еще кто-то, но перед глазами все плыло, не рассмотреть. Детектив прикрыл глаза, а когда решился их вновь открыть, лица уже не расплывались, изображение стало четким. И до сознания дошел далекий голос доктора:

— Ну, тепех все в похадке.

— Что случилось? — спросил Бакс и не узнал собственный голос.

— Вас удахили по голове каким-то тяжелым пхедметом, — ответил доктор. — Хохошо, что чехеп у вас твехдый, вас оглушило, только и всего.

— А долго я был без сознания?

— С полчаса. Лежите спокойно, вам нельзя двигаться.

— А что с редактором? — Только теперь Бакс вспомнил все, что произошло, и опасение, заставившее его мчаться сломя голову, забыть о собственной безопасности.

Он мчался на помощь. Успел или нет? Воспоминание о перенесенной боли заставило его застонать.

— Пхошу лежать спокойно, — сразу же склонился к нему доктор. — С паном Милевским все в похадке.

«Значит, я успел. Как хорошо!» Постепенно боль проходила, детектив опять сделал попытку подняться, но голова сильно закружилась, и он рухнул на постель.

— Пхошу лежать спокойно, — повторил доктор. — Сейчас я вам сделаю еще один укол, и вы сможете хазговахивать, но только не поднимайтесь.

Укол принес облегчение, боль почти совсем прошла. Бакс пытался собраться с мыслями, вспомнить, что произошло, но в голове был сумбур, никак не удавалось восстановить события этой ночи. Ах, да, Божена, ее белый воротник…

— Божена, напомни мне…

— Мы были с тобой на танцах в «Чайке», — начала девушка. На лице медика выразились удивление и недоверие. «Не верит, черт возьми, что мной может увлечься красивая девушка!» И уже собирались уходить, когда заметили, что пропали твои шарфы. И ты убежал…

Шарфы? Да, да, и я сразу подумал… А потом такси, мчались как на пожар, и темнота в пансионате. И я бегом поднимался по лестнице, третий этаж, какие-то звуки. Потом дверь комнаты Милевского, я ее толкнул, какой-то ослепляющий блеск… Что это было?

— Кто меня нашел?

— Я. — Голос девушки прозвучал сладчайшей музыкой. — Я побежала вслед за тобой, перехватила такси, потратила на это несколько минут. Двери пансионата были распахнуты настежь, я вбежала в холл и остановилась, я не знала, где ты сейчас, я боялась, к счастью, таксист еще не уехал, я попросила его войти со мной, хорошо, что у него был фонарик. Тебя не утомляет мой рассказ?

— Говори, говори!

— Таксист хотел найти пробки, чтобы исправить свет, но я вырвала у него фонарик и побежала наверх, не встретила никого. Ты лежал в коридоре, у дверей комнаты Януша, вся голова в крови. — Только теперь детектив заметил, что его голова перевязана. — Арт, это было так страшно, наверное, я закричала…

— Вы, панна Чедо, охали так, как будто вас хежут, — вежливо вмешался доктор. — Я подпхыгнул в постели, выбежал из комнаты. Кхугом темнота, но я ведь не тхус. Пхавда, увидел свет фонахика, если это можно назвать светом. И все-таки я выбежал в кохидох! — с гордостью закончил молодой медик.

— Я подумала… я подумала, что тебя убили, поэтому так испугалась. Пан доктор, спасибо ему, занялся тобой, сказал, что ты жив, дышишь, а потом, боже мой, потом еще это…

— Что еще, Божена?

— Пусть лучше расскажет пан доктор, он первый увидел, а я все равно не смогу…

— Убедившись, что вам ничего не угхожает, я попросил пана Ковалика, котохый тем временем тоже пхибежал, спуститься вниз за аптечкой, а сам взял фонахик и посветил в комнату пана хедактоха и… — тут он заколебался, но детектив попросил его продолжать, и он докончил: — и увидел… пан хедактох лежал на постели. Я, пхизнаться, потехял голову, панна Чедо опять стала кхичать, пани Ковалик тоже кхичала, женщины, оно понятно…

— А света все не было?

— Да, света долго не было. Когда наконец дали свет, я хаспохядился пехенести вас в вашу комнату, а сам пошел к хедактоху. Он не шевелился, но дышал, я хаспохядился вызвать «скохую помощь», они пхиехали и забхали его в больницу.

— Вы его осмотрели?

— Повехностно. На мой взгляд, он выпил лишнюю таблетку снотвохного. Спал мехтвым сном.

— Вы вели себя молодцом, доктор. Спасибо вам. Я могу встать?

— Нежелательно. Голова болит?

— Нет. — Бакс соврал. Голова просто раскалывалась от боли.