Тема «страшного мира» имеет две стороны – внешнюю и внутреннюю: внешняя сторона – тема обличения буржуазного мира. Но есть и глубинная суть, более важная для поэта. Человек испытывает влияние губительных страстей, темных сил, состояние греховности, опустошенности, безверия, усталости. Лирический герой страдает, чувствует себя в этом мире неприкаянным, он называет себя «стареющим юношей», «матросом, на борт не принятым».

Предчувствием надвигающейся катастрофы, гибели старого мира исполнены стихотворения, написанные в это время.

Трагическое восприятие, ощущение безысходности мира приобретает вселенский размах:

Возмездие неотделимо от «страшного мира» – это возмездие обществу, которое поработило человека, и самому человеку, не сумевшему достойно прожить жизнь.

Тема возмездия лежит и в основе поэмы «Соловьиный сад», написанной в 1915 году. Герой поэмы, укрывшись в соловьином саду от тягот жизни, слышит рокот житейского моря и не находит покоя. А когда он сбрасывает опьяняющую силу соловьиного пения, покидает сказочный сад, повинуясь зову жизни, – его место оказывается занятым.

Поэма была написана в январе 1918 года (в два дня) «в порыве, вдохновенно, гармонически цельно». Недаром, написав ее, Блок отмечает в своем дневнике: «Сегодня я гений». «Двенадцать» вызвала самые разнообразные отклики – от осуждения до восторга. Прежние друзья по символизму – 3. Н. Гиппиус, Д. С. Мережковский – обвинили поэта в отступничестве, измене. Другие с восторгом приветствовали поэму. «Неужели… – писал Ю. П. Анненков, – то были стихи Александра Блока, поэта… входившего, в читательском сознании, в хрестоматию символизма?.. Здесь был новый поэт, новый голос, новая – ахальная, хулиганская, ножевая (а не «скифская»), но несомненная поэзия».

Контрастом двух цветов – черного и белого – задан настрой на восприятие отраженной в поэме действительности (традиционна символика черного и белого как добра и зла, света и тьмы). На фоне цветового контраста в повествование врывается ветер – это ветер истории, ветер перемен, сметающий и переворачивающий все на своем пути и в то же время очищающий, символизирующий ломку всего отжившего: «Ветер, ветер – / На всем Божьем свете!» Поэма обращена к современности, в ней предстают картины революционного Петрограда: заваленные сугробами улицы, одинокий лозунг, мнущийся ветром, причитающая старушка, барыня в каракуле, пророчащий гибель России писатель, выстрелы, костры, грабежи, разгром винных погребов, убийства. Среди этого хаоса – шествующий «державным шагом», «без креста», «без имени святого» патруль из двенадцати красногвардейцев – центральный образ поэмы. Блок документально точен: Петроград в те дни действительно охраняли рабочие патрули. Герои нарисованы лаконично и выразительно: «В зубах – цыгарка, примят картуз. / На спину б надо бубновый туз!». Их речь неправильна и груба, шутки не ласкают слух.

Кто они – вершители добра или зла, разрушители («мировой пожар в крови») или созидатели? Они идут к новой жизни сквозь вьюгу, которая «пылит им в очи», за ними плетется голодный пес – символ старого мира и свидетельство того, что прошлое и будущее неразрывно связано между собой.

Внешний сюжет поэмы «Двенадцать» – житейский, связанный с уличными событиями: это грабежи, анархия, убийство Петькой в пылу ревности своей подруги Катьки, изменившей ему с буржуем Ванькой. Героям не жаль ни себя, ни окружающих – жизнь сделала их такими. Переживания Петьки (он самый несознательный среди двенадцати) и сочувствие его товарищей лишены нравственной основы. Запечатлевая исторический момент, Блок обнажает все злободневные проблемы революционной эпохи. Но есть и другой сюжет – внутренний, связанный с мотивами поступков двенадцати, которые постепенно меняются, становятся более организованными и сознательными, утверждая дело революции: по ходу поэмы происходит постепенное поглощение мелкого, личного темой общественного долга.

Революционный мотив постоянно врывается в повествование, и Блок, чуткий к музыке времени, заставляет звучать его все сильней.

Поэма многоголосна и ритмически богата. Автор растворяется в народной стихии, он слушает и воспроизводит голоса петроградской улицы: разговорный свободный стих, уличный язык, фольклорные ритмы, интонации городского романса, пафос революционного лозунга, слова революционной песни. «Улица ворвалась в мастерскую художника, и золотое время одиноких странствий миновало…», – писал Блок. Ю. П. Анненков назвал поэму «свежей росписью только что возникшей революции».

Самым сложным для восприятия образом поэмы, до сих пор вызывающим самые разные точки зрения, явился образ Иисуса Христа. Иисус Христос как вожатый красногвардейцев не удовлетворял и самого Блока. «Надо, чтобы шел Другой», – размышлял он. Кто этот «Другой»? На этот вопрос поэт так и не нашел ответа: «Христос с красногвардейцами. Едва ли можно оспорить эту истину, простую для людей, читавших Евангелие и думавших о нем». Для поэта существовали только христианские ценности, бездуховности он не принимал, поэтому, возможно, этот образ введен Блоком для придания желаемой святости делу революции и содержит в себе символику одухотворенности.