Дым над котелком вдруг загустел и распался на узкие разноцветные извивающиеся ленты. Я насчитала с десяток разных цветов от изумрудного до коричневого. От рукояти ножа, зажатой в ладони кошмарика, посыпались белые искры. Падая на траву, они не гасли, а, наоборот, взлетали и собирались в мерцающее облачко над головой завывающего своё ‘Бран олгоюшапнок имил элдан асха’ вонючки.

Выпучив зенки, я чуть дыша, как зачарованная подошла поближе. Если сделать минусовку и из получившейся картинки изъять самого вонючку (ну, или накрыть плотной тряпкой, чтоб глаза не мозолил) зрелище получилось бы неповторимое. Куда там лазерному шоу!

А Алехандро всё завывал и завывал… И, вдруг, резко выдернул из мешка нож. Ничего особенно не изменилось, но когда он, не прекращая голосить, встряхнул мешок, я чуть было не лягнула колдуна недобитого под зад.

Нет, честное слово! Так обидно стало… Скотина расчётливая!

Их мешка выпала серо-зелёная кусучая тварь, которая намедни вцепилась мне в морду. Страха она уже не вызывала, поскольку была явно дохлой, а вот гадко стало. И не столько от её вида, сколько от понимания того, что уродец просто подставил меня, что бы поймать эту пакость. Видимо знал, а если не знал, то предполагал, что она в болоте этом обитает и…

Сжав зубы, я задом попятилась к кустам, где были припрятаны припасы. Вот сейчас и сбегу.

Вот только страшно остаться в ночном лесу наедине с неведомыми хищниками без огня. Я вздохнула. Ну, и интересно, что дальше-то будет? В конце концов, ночь длинная, успею дать дёру.

Тем временем, Алехандро поднял серо-зелёную тварь левой рукой и медленно нанизал её на лезвие кинжала, который держал в правой. Почившая кусака сменила окраску на золотисто-белую, и над полянкой пронёсся порыв холодного ветра.

Взлетели воздух остатки гербария, не убранные вонючкой. Через мгновение всё стихло, и медленно кружась, на траву опали листья, сорванные с ближайших деревьев. Но едва они замерли, как ветер взвыл ещё яростнее.

И тут мне конкретно поплохело, потому что вонючка — это мерзко, кусака — противно, нож — страшно, а вот когда тебя поднимает в воздух метра на три нехилый такой смерчик — это трындец!

Всё вокруг кружилось в свистопляске. Как я умудрилась вцепиться зубами в толстенный сук, не знаю. Видно, правду говорят: ‘жить захочешь — не так раскорячишься.

А вонючку колдовской ураган, будто не замечал. Но чем ближе мой кошмар подносил нож к котелку, тем быстрее и чаще пролетали мимо меня подхваченные ветром торбочки, обрывки верёвки, и… Даже мой котелок с припасами!

В тот момент, когда Алехандро, наконец-то, бросил кинжал с кусакой в котёл, мне прилетело в лобешник собственной заначкой. С гулким звоном (Блин, а я всё же надеялась, что хоть мозги-то у меня сохранились!) отскочив от головы, посудина с окороком и хлебом прямой наводкой, будто нарочно, поразила цель. А именно вспыхнувший всеми цветами радуги котелок.

Если я думала, что висеть в воздухе, уцепившись за жалобно скрипящую ветку — занятие жутко ‘увлекательное’, то теперь поняла: это просто утренник в детском саду. По крайней мере, если сравнивать с последствиями сорванного колдовского обряда.

Когда сверкающий котелок встретился со своим тёзкой, но наполненным в противовес многокомпонентному зелью банальным мясом с хлебом, он перевернулся. Ну а когда содержимое обоих выплеснулось в костёр…

Разноцветные ленты дыма хлестнули ожившими плетьми во все стороны, а потом рвануло так, что я вместе с деревом научилась летать. Жаль только, что на умение мягко приземляться стремительно взбухшее облако маслянистого смрадного дыма никак не повлияло.

Под оглушительную ругань Алехандро мы, вместе с несчастным деревом, кувыркаясь и проклиная нелегкую судьбинушку, приветвились в кроне чего-то достаточно крепкого, чтобы остановить нас.

Как я хотела завизжать! Боже, как хотела…. Только вот сведённые судорогой челюсти и наполненный листьями и собственно веткой рот к этому процессу не предрасполагали ну никак.

Тихонько поскуливая от ужаса, я поняла, что висю… Ага! А сколько до земли не известно. Кругом ветки, листья и чёрный непроглядный дымоганище. Словно над костром из покрышек копчусь. Мама!

Нескольких секунд хватило, чтобы осознать в полной мере, что висеть мне осталось не долго. Я ж не хомяк, а кобыла, в конце-то концов!

Кое-как собрав истерично голосящие мысли, я попыталась нашарить копытами хоть какую-то опору.

Чегой-то нашла, но поздновато… Челюсть разжалась и теперь уже вопя, что есть силы (надо же как-то компенсировать вынужденное молчанье!) я рухнула вниз.

На моё счастье, до земли лететь было не далеко. Вряд ли больше десяти метров. Всего-то! Не далеко, но больно и неприятно. Ветки и сучья радостно ринулись мне навстречу, хлеща, треща и царапаясь, будто живые. В конце концов, я банально застряла, повиснув на двух перекрещенных толстых ветках и дюжине более мелких.