Вот уже несколько месяцев он сражался с кровососами на своей старой территории, дрался, чтобы остаться живым и свободным. Человеку трудно было укрепиться в этой новой экономике крови. Деньги и собственность здесь ничего не значили, даже золото не имело никакой цены. Единственное, что ценилось на черном рынке, так это серебро, если не считать еды. Люди из «Стоунхарта» забирали все серебро, на какое им удавалось наложить свои грязные руки, и закрывали его в неиспользуемых банковских хранилищах. Серебро являло собой угрозу для кровососов; впрочем, сначала нужно было придать ему форму оружия, а серебряных дел мастера были теперь в дефиците.

Новой валютой стала еда. Воды пока было в достатке, если ее кипятить и фильтровать. «Стоунхарт индастриз», трансформировав фасовочные мощности при бойнях в кровезаборных лагерях, сохранила свою логистическую систему. Кровососы, захватив всю организацию, контролировали систему распределения. Пищу производили на фермах рабы. Короткое двух-трехчасовое окошко ежедневного светлого времени компенсировалось обильным ультрафиолетовым освещением в теплицах, где выращивали фрукты и овощи, в громадных складских помещениях, превращенных в курятники, свинарники и коровники. Ультрафиолетовый свет был гибелен для кровососов, а потому в эти помещения доступ имели только люди.

Все это Крим узнал от водителей угнанных им стоунхартовских грузовиков.

За пределами лагеря еда распределялась по карточкам, выдававшимся за работу. Ты должен был официально где-то работать, чтобы получать карточку, должен был исполнять приказы кровососов — и тогда тебе позволялось есть. Ты должен был подчиняться.

Кровососы являли собой, по существу, телепатических полицейских. Джерси превратился в полицейское государство — каждое жало там наблюдало за всем и автоматически генерировало сообщение о нарушениях, и ты никогда не знал, что тебя засекли, а когда узнавал, было уже поздно. Вампиры работали, кормились, а на несколько солнечных часов каждый день зарывались в землю. В целом эти роботы были дисциплинированными и (как люди-рабы) ели то, что им было предписано, и в назначенное время: обычно ту самую фасованную кровь, что поступала из лагерей. Хотя Крим видел, что некоторые из них покидали резервацию. Ночью можно было пройти по улице среди кровососов, если ты выглядел как рабочий из ночной смены, но людям, второсортным гражданам, полагалось выказывать им почтение. Крим делать этого не собирался. В Джерси — хрен вам, не дождетесь.

Он услышал тихий звонок и повалил кресло, оттолкнувшись от него, чтобы встать на ноги. Звонок означал, что из Нью-Йорка пришло сообщение. От Гуса.

Гус оборудовал над своим убежищем небольшую голубятню, где помимо голубей держал еще и кур. Куры время от времени несли яйца, богатые протеином, жирами, витаминами и минералами, не менее ценными, чем перламутр устрицы. Голуби помогали ему держать связь с миром за пределами Манхэттена. Связь безопасную, надежную и невидимую для кровососов. Бывали дни, когда Гус пользовался голубиной почтой, чтобы заказывать поставки от Крима: оружие, боеприпасы, иногда порнофильмы. Крим за хорошую цену мог достать что угодно.

Сегодня выдался один из таких дней. Голубь Гарри, «нью-джерсийский экспресс», как его называл Гус, приземлился у окна и начал клевать колокольчик, зная, что Крим даст ему что-нибудь поесть.

Крим снял клейкую ленточку с лапки голубя, взял маленькую пластиковую капсулу и вытащил из нее свернутый в трубочку клочок бумаги. Гарри тихонько ворковал.

— Потерпи, ишь ты, раскудахтался, — сказал Крим, открывая маленький пластиковый контейнер с драгоценным зерном.

Он рассыпал немного на блюдечке — вознаграждение голубю за труды, несколько зернышек бросил себе в рот, потом закрыл крышку.

Крим прочитал послание от Гуса.

— Детонатор? — Он ухмыльнулся. — Ты, парень, мне в мозги хочешь насрать…

Мальво пощелкал языком.

— Разведка едет, — сказал он.

Волчары вскочили с пола, но Крим дал им знак сидеть тихо. Он отстегнул их поводки от ножки стола, затянул потуже цепные ошейники-удавки, чтобы молчали и держались у его ноги.

— Дай знать остальным.

Роял возглавлял шествие к примыкающему гаражу. Крим по-прежнему оставался громадиной, хотя и потерял тридцать килограммов. Его короткие мощные руки были слишком накачаны, чтобы обхватить квадратную грудную клетку. Дома он носил все свое серебро — перстни-кастеты и фиксы на всех зубах. Криму нравилось серебро еще в те времена, когда оно было всего лишь блестящим дерьмом и еще не стало символом сопротивления и не было объявлено вне закона.

Крим проследил, как остальные садятся во внедорожник «тахо». Автоколонны обычно состояли из трех машин: кровососы спереди и сзади, а грузовик с продовольствием и водителем-человеком посредине. Крим хотел бы на сей раз разжиться какими-нибудь зерновыми: сухими завтраками, выпечкой, хлебцами. Углеводы насыщали, и их хватало на много дней, иногда — недель. Белки были редким подарком, а мясо — еще более редким, но хранить его было затруднительно. Арахисовое масло, по сути перемолотые орехи, сверху заливали чем-то жидким (потому что пища теперь не подвергалась обработке), и Крим это страшно ненавидел, но Роял и волчары трескали с удовольствием.

Вампиры волчар ничуть не боялись, а вот водители-люди — те да. Они, увидев серебряный отблеск в волчьих глазах, обычно накладывали полные штаны. Крим выдрессировал зверюг в той степени, в какой это ему требовалось, а это означало, что они всегда слушались только его — того, кто их кормил.

Амбассадор натянул поводок. Скилл скреб когтями пол гаража. Они знали, что им предстоит: заслужить себе еду. Это мотивировало их еще сильнее, чем остальных «сапфиров», потому что для псов ничего не изменилось. Еда, еда, еда.