Она три часа прождала в коридоре, где не было ни стульев, ни туалета. Дважды он появлялся из кабинета, ослепительный в своем крахмально-белом адмиральском кителе, проходил мимо Норы с бумагами в руках и, так и не посмотрев на нее, не сказав ни слова, исчезал за другой дверью. Она, закипая, осталась ждать, даже когда лагерный свисток сообщил о раздаче пайков, лишь прижала руку к животу… Нора думала только о матери и об убийстве.

Наконец помощница Барнса (молодая женщина с чистыми каштановыми волосами до плеч) открыла дверь и без слов впустила Нору. Ассистентка оставалась в дверях, когда Нора проходила в кабинет. Запах духов и мяты. Нора смерила женщину неодобрительным взглядом, воображая, какой ценой та завоевала теплое местечко в мире Барнса.

Помощница села за стол, и Норе пришлось самой открыть следующую дверь. Она оказалась заперта. Нора вернулась и села лицом к женщине на один из двух жестких складных стульев у стены. Помощница изображала занятость и делала вид, что не замечает Нору, утверждая свое превосходство. На столе зазвонил телефон, она подняла трубку, тихо ответила. Комната (если не считать недоделанных деревянных стен и ноутбука) производила впечатление офиса сороковых годов: телефонная трубка со шнуром, перьевая ручка, стопка бумаги, пресс-папье. На ближнем к Норе углу стола рядом с пресс-папье на маленькой бумажной тарелке лежал толстый шоколадный пирог. Помощница прошептала несколько слов, потом увидела, что Нора поедает пирог взглядом, отщипнула кусочек и положила в рот. Несколько крошек упали ей на колени.

Нора услышала, как щелкнула дверная ручка, потом раздался голос Барнса:

— Входите!

Помощница передвинула пирог на другой конец стола, подальше от Норы, а потом показала на дверь. Нора снова прошла к двери и повернула ручку, которая на этот раз легко поддалась.

Барнс стоял за своим столом, укладывая бумаги в плоский чемоданчик. Он собирался уходить.

— Доброе утро, Карли. Машина готова?

— Да, доктор Барнс, сэр, — пропела помощница. — Только что звонили от ворот.

— Позвони им, скажи, пусть прогреют заднюю часть салона.

— Да, сэр.

— Нора? — удивился Барнс.

Он укладывал бумаги, не поднимая глаз. Его манеры сильно изменились со времени их прошлой встречи во дворце.

— Вы хотите что-то обсудить?

— Ваша взяла.

— Моя взяла? Замечательно. Так скажите же мне, в чем именно.

— В нашем споре. Со мной.

Он помедлил секунду, прежде чем запереть чемоданчик, затем посмотрел на нее, кивнул, словно разговаривая с самим собой и вспоминая, что у них был за спор.

— Превосходно, — сказал директор и принялся копаться в ящике.

Нора ждала.

— И что? — спросила она.

— И что?

— Что теперь?

— Теперь я очень спешу. Но я дам вам знать.

— Я думала… Вы меня не отвезете к себе домой?

— Не сейчас. Но скоро. Сегодня много дел и все такое.

— Но… я готова ехать.

— Да-да. Я так и думал, что вы станете сговорчивее. Лагерная жизнь вам не по душе? Верно, не по душе. — Он взял чемоданчик за ручку. — Я вас скоро вызову.

Нора поняла: он специально пренебрегает ею. Мучает за то, что она не сразу прыгнула к нему в постель. Грязный старик упивается своей властью.

— И прошу вас запомнить на будущее: я не из тех людей, кого можно заставлять ждать. Карли?

В открытой двери появилась помощница:

— Да, доктор Барнс?

— Карли, не могу найти учетную книгу. Может быть, вы поищете и завезете ко мне попозже?

— Да, доктор Барнс.

— Скажем, в половине десятого.

Нора предполагала увидеть самодовольную улыбку, но по лицу Карли скользнула гримаса отвращения.

Они вышли в приемную, перешептываясь. Вот ведь нелепица: будто Нора — жена Барнса.

Воспользовавшись возможностью, Нора метнулась к столу — не найдется ли чего-нибудь полезного или секретного. Но старик почти все забрал с собой. Выдвинув центральный ящик, она увидела отпечатанную на компьютере карту лагеря, каждый участок на ней был помечен своим цветом. За родильной зоной, которую она уже посетила, и в том же направлении, где, как она понимала, расположено содружество «Активная старость», находилось место, названное «Выпуск». Ее часть была затенена и поименована «Закат». Нора попыталась вытащить карту, но та оказалась приклеена к днищу. Она снова пробежала ее глазами, пытаясь запомнить, потом захлопнула ящик, и в это время вернулся Барнс.

Усилием воли она стерла ненависть с лица и встретила его улыбкой:

— А моя мать? Вы обещали…

— И если вы сдержите свое слово, то я, конечно, сдержу свое. Честное скаутское.

Было ясно, что он ждет, чтобы она его попросила. Но Нора просто не могла заставить себя сделать это.

— Я хочу знать, что она в безопасности.

Барнс кивнул, слегка ухмыляясь:

— Вы хотите предъявлять требования — вот чего вы хотите. Но в стенах этого лагеря я один устанавливаю, что происходит и когда.