— Что там, дорогой, что-нибудь срочное? — отвлек его от мыслей голос жены из другой комнаты.

— Да, завтра с утра в управление, необходимо доставить документы.

— А позвонить нельзя было? — недовольно продолжила жена, — вечно эти срочные дела, рабочего времени, что ли не хватает.

— Он с поезда, это касается командировки, — успокоил ее муж.

Вечером, когда бригада снялась с работы, Дрон и его люди благополучно прошли контроль. Вор назначил сходку на поздний вечер, позвав Воробья и еще нескольких человек с разных отрядов.

Кошки скребли на душе у Алексея Дронова, а причина естественно была в Ефремове. Внутренним чутьем вор понимал, что Кузнецов долго не сможет его прикрывать, и по возвращении кума, начнется террор. Дрон должен опередить опера, иначе все запланированное им полетит к черту. Срок командировки Ефремова не был известен, и потому нужно спешить.

Собрались в каптерке второго отряда, на улице выставили на атасе людей.

— Короче, пацаны, — негромко заговорил Дрон, — завтра с объекта перевезут водку и психотропные таблетки, еще по нескольким каналам в зону прибудут продукты и пойло. В промзоне мои люди начали тайно изготавливать и складировать «железо». Сегодня ночью беремся за повязочников и разных ментовских пристибаев. Я уже дал указание по отрядам, чтобы вся братва была наготове.

Пацаны! Меня волнует такой момент: ситуация с неповиновением может принять непредвиденный оборот, еще ни один бунт не проходил по сценарию. Я пытаюсь грамотно составить требование к мусорам, а затем настоять на приезде в зону прокуратуры и высших чиновников из управления. Нам необходимо добиться желаемого, все, что от нас требуется — это сплочение и строго придерживаться плана. Я создаю зоне блаткомитет, которому подчиняются все паханы отрядов. Наше общее требование к ментам состоит из основного пункта — данная зона должна перестать быть активистским рассадником, но скрытый акт будет состоять в другом: на собственном примере всколыхнуть все зоны в Новосибирской области. Я отписал маляву ворам и попросил их направить призывы во все зоны и тюрьмы области.

Денег потребуется немерено, чтобы провернуть застоявшийся механизм, но главное нам необходимо поднять дух у пацанов и мужиков. Нужно, чтобы каждый из отрицал понял, что в одиночку повернуть события вспять им не под силу, необходимо сплотиться и дать ментам решительный отпор, чтобы они разморозили режимы и прекратили чинить беспредел. Конечно, такие требования выглядят детским лепетом и ни одна администрация не пойдет на послабление режима, кроме того оперчасть совместно с режимниками попытается выявить зачинщиков и изолировать от основной массы осужденных.

Вот в этом пацаны, и заключается общее, сплоченное неповиновение, не просто учиненный погром, а грамотно направленные требования заключенных. Улавливаете суть?

— То есть не допустить грабиловки зоны, — сказал Симута.

— Именно! Менты должны опешить. Мы не будем бунтовать так, как обычно бывает при стихийных волнениях. Сначала начнем мирно выдвигать свои требования, а дальше по сценарию.

— А если нас потащат в изолятор? — спросил Сашка Воробьев.

— Чтобы набить до отказа трюм непокорными и взбунтовавшимися зэками, нужно их вырвать из толпы. Созданные головные группы помешают ментам произвести задержания. Собравшись на плацу мы выступим против ментов и если нам откажут, бунт вступит в следующую фазу. Вот здесь и понадобятся боевые сто грамм для храбрости или растормаживающие мозг таблетки, которые помогут поддержать горячие головы зэков. Я не имею в виду спаивание мужиков, но, поверьте пацаны, когда зоновские мусора с солдатами начнут нас месить, многие из нас спасуют. Во время отечественной войны солдатам давали пайковые сто грамм, для поднятия духа.

По сути, терпение мужицкое на пределе и каждый ущемленный, от простого каторжанина до жигана готов восстать против ментов. Для них нужны лидеры, поведущие их на баррикады и готовые до конца отстаивать мужицкие интересы. Мы должны быть готовы к этому.

Баррикады! Вот что преградит солдатам и другим частям путь в зону. В противном случае толпу зэков могут разогнать при помощи пожарных частей, направив мощные водометы.

Вся надежда на вас — пацаны!

Дрон обвел всех взглядом:

— На тебя Вася Симута. Сашку Воробья, Ваську Макара, Леху Протопопа, на тех, кто сейчас в трюме и в БУРе. С вами я могу надеяться на положительный исход дела.

Не на таких, как: Пархатый, Ворон и многих неотесанных болванов, готовых поднять неуправляемый бунт. Они заранее обречены на провал. Нет базы, на которой бы строилось всеобщее неповиновение. «Бей козлов, громи столовую и санчасть» — вот их призывы.

Мне же хочется иных событий, чтобы потом не стремно было взглянуть местным и периферийным ворам и мужикам в глаза, чтобы каждый из нас понимал, что он имеет права на человеческие условия содержания, на право голоса в защиту униженных и оскорбленных. Чтобы просыпались умы и не покорялись ненавистной системе, чтобы матери, проехавшие половину Союза на свидания к сыну, не были возвращены назад, только за то, что деспотичное, хозяйское сборище лишило его свидания. Много справедливых вопросов мы имеем к лагерному начальству. Вот только выслушают ли они нас? Примут к сведению все, что накипело у зэков?