— Конечно-конечно… может, ее в больницу надо?

— Нет, — водитель уже поднял Людмилу на руки и пошел к выходу. — Я ее домой отвезу, в городскую квартиру, а по дороге семейному врачу позвоню, он как раз успеет добраться. Сумку на первое сиденье положите, пожалуйста.

Он открыл заднюю дверь припаркованной прямо у входа машины и аккуратно устроил Людмилу там, потом вынул из багажника подушку в целлофановом чехле, снял его и подсунул подушку женщине под голову.

— Вот и все, дело нехитрое, — объяснил он Нике, закрывая дверь. — Не волнуйтесь, это не впервые, я знаю, что делать. Всего доброго.

— До свидания, — механически сказала Ника вслед тронувшейся машине.

Дома ее ждал уже один Дмитрий — оказывается, у Андрея был еще вызов к клиенту, и он, оставив на столе три листа подробных объяснений для Ники, уехал. Рощин же в одних джинсах стоял у раковины и чистил картошку. Когда Стахова вошла, он, выглянув в коридор, сочувственно спросил:

— На тебе лица нет. Случилось что-то?

Ника с трудом скинула кеды, прошла в кухню и упала на стул, потянувшись к бутылке минеральной воды:

— Вот ты врач же?

— Ну, вроде того, — откликнулся Дмитрий, продолжая ловко «раздевать» картофелины и бросать их в стоящую рядом кастрюлю с водой.

— Вот скажи — от неожиданной новости у человека может случиться сердечный приступ?

— Если новость эмоционально сильная — то запросто. Так что все-таки случилось?

— Да поделилась я опрометчиво одной информацией… — сделав два глотка, Ника отставила бутылку. — И, как поняла, информацией весьма неожиданной — настолько, что женщина едва в обморок не упала, валидолом заесть пыталась.

— Ну, это не очень удивительно. Женщины вообще эмоциональнее все воспринимают.

— Я просто не понимаю, как… — Ника взъерошила волосы, снова собрала их и завернула в пучок, сунув в него вместо шпильки лежавший тут же на столе карандаш. — Вот скажи — как люди могут общаться семьями много лет — не год, даже не пять — десятки! И при этом не знать некоторых вещей друг о друге? Мне кажется, что я о тебе знаю больше, чем они…

— Ну, мне скрывать нечего, поэтому я и сам рассказываю, и на вопросы отвечаю, — усмехнулся Рощин, — а им, может быть, есть что скрыть, даже от близких. Или деньги большие замешаны — тогда вообще о дружбе речи нет.

Ника посмотрела на него с благодарностью — Дмитрий подтвердил все, о чем она думала, пока возвращалась домой из кафе.

Действительно, могла Наталья Луцкая скрыть от подруги такой факт своей биографии? Могла. Мог Луцкий знать о внебрачном сыне жены? Тоже мог. Но при этом не был обязан сообщать об этом компаньону. У них мог быть какой-то интерес и какая-то веская причина, чтобы скрывать наличие парня? Вполне. И опять вопросов больше, чем ответов, а главное — практически нет людей, которым можно бы задать эти вопросы. Луцкий отказался от встречи с детективом — а ведь наверняка Бальзанов его просил об этом. Соответственно от встречи с Никой он тоже откажется — тем более откажется. Мать Натальи живет в другом городе, и даже если Ника добудет ее координаты, тоже не факт, что она согласится беседовать с журналисткой, раз даже дело возбуждать не хотела. Может, ей вообще шумиха не нужна. Кто остается? А выходит, что никто… Если только…

«Если только воспользоваться информацией, полученной от Павла, и попробовать разыскать этого парня в Америке… Вероятность чего практически равна нулю, и я это понимаю, — уныло думала Ника, грызя выуженное из вазочки печенье. — И что же мне делать?»

И тут ей почему-то вспомнилась фраза, которую Людмила обронила прежде, чем начала искать таблетки — «Нет… неужели… о господи! Нет, этого не может быть… просто не может быть…» Сказано это было с той интонацией, с какой обычно говорится о внезапной догадке, причем догадке крайне неприятной. Но о чем таком могла догадаться Людмила? Что именно могло прийти ей в голову при упоминании молодого парня?

— А ведь я тоже догадалась! — внезапно вскрикнула Ника, вскакивая со стула.

Дмитрий едва успел увернуться, иначе она сбила бы его с ног — с такой скоростью Стахова понеслась в комнату и схватила ноутбук, попутно уронив на пол листки с рекомендациями Андрея. Она долго рылась в своих папках, пока не наткнулась на файл о молодом певце, с которым якобы у Натальи был роман, и, открыв его, посмотрела дату рождения. Парню недавно исполнилось двадцать четыре года.

— Не может быть… — совсем как чуть раньше Бальзанова, пробормотала Ника. — Этого просто не может быть! Как все просто… Ведь это же может быть ее сын! Сын — а не любовник никакой! Ее просто увидели с этим парнем и раздули историю, а Наталья не опровергала и не подтверждала, потому что ей зачем-то было это выгодно. Но вот зачем, зачем?!

Нике показалось, что если она сможет понять мотивы Натальи Луцкой, то непременно поймет и то, кто и за что ее убил. Но ничего из имевшихся в файле материалов не приблизило ее к разгадке ни на миллиметр. «Придется порыть еще и здесь», — со вздохом подумала она, закрывая файл.

Дмитрий, пришедший в комнату следом за Никой, все это время сидел на диване и наблюдал. Поведение Стаховой давно уже не казалось ему странным или подозрительным: того, что сегодня рассказал ему Андрей, вполне хватило, чтобы понять — Ника в опасности. В ее ноутбуке компьютерный гений нашел шпионскую программу, транслировавшую все, что писала Стахова, на адрес электронной почты, который Андрей вскрыть не смог.