Шрифт:
ГВАРДЕЙСКАЯ ПЕСНЯ
ПИСЬМО
САЛЮТ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
153. ИЗ СТИХОВ О ЛИЗЕ ЧАЙКИНОЙ
1
В заснеженном русском пространстве Далекая точка видна — Идет деревенская девочка По зимней дороге одна. Зажмурив глаза, против ветра Идет она через поля, Шажками все три километра На мелкие части деля. Ее провожают березы И ясень встречает в пути… Такого серьезного взгляда У взрослых людей не найти. Идет деревенская девочка Сквозь рощу, сквозь русский пейзаж В неполную среднюю школу, В единственный гордый этаж. А ветер и сверху и снизу Несется, поземкой пыля… — Как звать тебя, девочка? — Лиза! — Фамилия? — Чайкина я! И снова сквозь поле, сквозь рощу — Своим неизменным путем — Идет деревенская девочка… Давайте с ней рядом пойдем! Пройдем через молодость эту, Вживемся в ее бытиё — От парты, от первых отметок До смертного часа ее. От азбучной первой картинки, От хохота детских забав Пройдем партизанской тропинкой К безмолвью ночных переправ. Мы вспомним при первой тревоге Избушки родного села, Как девочка шла по дороге, Как Чайкина наша жила, Смеялась и пела… А ныне Салюта приглушенный гром: Мы тело своей героини Сегодня земле предаем. Над Лизой над нашей — над нею Встает невысокий курган… И есть ли печаль тяжелее, Чем тяжкая скорбь партизан? Не счесть наших долгих лишений, Бессонные ночи не счесть, Но нет ничего драгоценней, Чем наша священная месть! Мы ливнем огня и металла Всю линию фронта зальем За то, что она намечтала В девическом сердце своем… Пойдем, деревенская девочка! Идем, дорогая, идем! 2
Ей песни печальные не удавались, Хоть многое в жизни узнать довелось… Мечты набегали и разбивались На брызги желаний о жизни утес. Был гостеприимен, но чуточку жёсток Взгляд ее серых приветливых глаз. Как будто она — незаметный подросток — Заметила самое важное в нас. И люди, входившие в избу-читальню, Где Лиза заведующей была, Над книгой веселой или печальной Стояли застенчиво у стола. И Чайка, не ударяясь в амбицию, Смотрела прилежно на дело свое, Как медленным шагом входил в эрудицию Товарищ, родившийся раньше ее. И он победит, он упорства не сбавит, Изнемогая в тяжелой борьбе, Когда застревает вязкий алфавит Мелкою буковкой на губе. И легче как будто, и всё незаметней Дорога к высоким вершинам идей Под руководством пятнадцатилетней Девочки — героини моей… 3
Была эта комната невысока, Пахла поленьями сыроватыми, И тусклая лампочка у потолка Светила ничтожными киловаттами. За окнами шла деревенская ночь, Как при Мономахе и как при Романовых; Казалось: Иванушке в горе помочь Приходят былины в сапожках сафьяновых. Казалось, что всё продолжалось, как встарь, Что юность беспечна со старостью рядом… Но эту иллюзию секретарь Развеял международным докладом. Английской грамматики знал он закон: Там все ударенья на первом слоге, Но вместо «Лондон» произносил он «Лондон», И это звучало торжественно-строго. Он раны Европы перечислял — Курносый мальчишка Калининской области,— Он ясно увидел и показал Идущих пожаров кровавые отблески. Не знал он тогда, что раздавит война Родную деревню шагами звериными, Немецкими спичками подожжена — И эта вот комната станет руинами! В необходимость свою на земле Он фанатически верил, не ведая, Что шестеро суток в немецкой петле Качаться ему перед самой победою… И эта решимость на плотных губах Такой жизнерадостностью дышала! И кровь, что прольет он в грядущих боях, Румянцем на щеки его проступала… И Лиза среди комсомольцев других Сидела и не шевельнулась ни разу, И, словно незабываемый стих, Звучала в ушах ее каждая фраза. Как будто и Лиза и люди окрест На несколько вдруг приподнялись ступенек… Так слушает мальчик военный оркестр, Так Пушкина слушал его современник… О первый мой ранний приход в Комсомол, Военный порядок неприбранных комнат!.. Куда бы мой возраст меня ни довел — Я буду, я буду, я буду вас помнить! Я буду вас видеть издалека, Вы будете песней звенеть молодою, И тусклая лампочка у потолка — Светиться неугасимой звездою… 4
Счастья называть между другими Чье-то уменьшительное имя, Счастья жить, скрывая от подруг Сердца переполненного стук, Счастья, нам знакомого, не знавшей, Чайкина ушла из жизни нашей. Это счастье быть большим могло бы, Если б вашей встрече быть… Может, он салютовал у гроба — Тот, кого могла б ты полюбить? Может, он, ушедший воевать, Спит сейчас в землянке на рассвете? Может, некому ему писать, Потому что он тебя не встретил? И не только за поселок каждый, За свое сожженное село,— Месть и месть за двух прекрасных граждан, До которых счастье не дошло!