Шрифт:
– Вы верите в существование амазонок? – спросила Ирэн. – Я думаю, они построили Храм Девы и спрятали его в горе… Бесполезно искать! И сама гора, и святилище недосягаемы для людей. То, что мы видим, – иллюзия, оставленная нам в утешение. Боги ушли…
Она приподнялась, сбросила шляпу с лица и оперлась на локоть.
– Хотите, я сыграю вам на флейте? – улыбнулась Виринея.
Она бережно достала из футляра бамбуковую флейту и приложила к губам. Полились тонкие сиплые звуки, похожие на птичий плач.
Ирэн села, обхватив руками колени, заслушалась. Не заметила, как к ним подошла Теплищева, в купальнике она была неподражаема: тощая, жилистая, с плоской грудью и впалым животом, что, впрочем, ничуть ее не стесняло. Скорее она гордилась своим телосложением.
– Геродота называют отцом вымыслов, – заявила жена археолога. – Причем совершенно напрасно. История оставила нам немало загадок, но обвинять историков во лжи?..
В ней заговорила учительница.
– Вы слышали нашу беседу? – удивилась блондинка.
– Частично…
Долина Дев усмирила в дамах соперничество и заронила женскую солидарность. Звуки флейты рассеивали вражду, как ветер разгоняет грозовые облака. Море, запах кедров и туй, зеленое тело горы на фоне лазурного неба, солнце и теплая галька умиротворяли…
Теплищева перенесла кресло поближе, прилегла и задремала. Флейта усыпила и пышную блондинку. Виринея Нагорная осуществляла сеанс релаксации при помощи древнейшего музыкального инструмента.
Приятную истому прервал громкий мужской возглас:
– Вы же сгорите! Теплищев, несите скорее тент!
Ирэн встрепенулась, медленно поднялась, все еще под впечатлением навеянного флейтой сна – плоская жаркая равнина и несколько несущихся всадниц, исчезающих в дымке на границе между небом и степью.
– Какая красота…
– Вы уже покраснели, будут ожоги! – беспокоился Макс. – А где Виринея?
– Была здесь…
«Жрица» Тэфана стояла, растерянно оглядываясь.
– Кто-нибудь знает, куда она пошла?
На пустом кресле, где сидела госпожа Нагорная, сиротливо лежал футляр от флейты.
Поселок Береговое
Астра разрывалась на две половинки:
– Что делать? Возвращаться на виллу?
– Зачем? – не понял Матвей. – Мы же собирались ехать к Ушаковым. Ты хотела поговорить с матерью Кати.
– Пожалуй, сейчас важнее задать пару вопросов Спиридону Юдину. Насчет Элоизы.
– По-моему, лучше всего об Элоизе расскажет сам Аким Иванович.
– Неудобно…
– С каких пор ты стала заботиться о приличиях? Сама же твердила, что сыск – дело бесцеремонное и порой беспощадное.
– В данном случае…
– Мы теряем время. Поехали на виллу, там видно будет.
Матвей подошел к машине и раскрыл все дверцы, выпуская жар. Пока они загорали, салон нагрелся, как духовка.
– Тебе не жалко Антона? – вздохнула Астра. – Бедный парень сам не свой.
При всем неуважении к охраннику тот вызывал жалость. Нечистая совесть, гибель Кати, с которой он завел интрижку, грядущая свадьба по расчету, долги – вот к чему привели Антона жадность и неразборчивость в средствах.
– Думаю, к смерти горничной он непричастен, – выруливая на асфальт, заключил Карелин. – А вот Храпова следовало бы тряхнуть! Он действительно мог нанять убийцу… Люди, одержимые какой-нибудь идеей, теряют голову и идут на крайние меры. Этот Храпов – явно с приветом.
Астра неопределенно хмыкнула. Она набирала номер старшего Юдина, тот не отвечал.
– Значит, сама судьба велит поговорить с Ридом…
Матвей промолчал. Он про Храпова, а она витает в своих мыслях. Далась ей эта Элоиза! Было дело, да быльем поросло.
На вилле их как будто ждали – молодой хозяин распахнул ворота. Он был в одних коротких шортах, на голом торсе перекатывались рельефные мышцы: видимо, Юдин поддерживал форму в тренажерном зале.
– Разве вы не поехали в Партенит вместе со всеми? – притворно удивился он.
– Нет, мы купались на диком пляже. Сейчас перекусим и прокатимся по побережью.
– В самую жару? Впрочем, в машине – кондиционер…
Рид стоял, прищурившись, положив руку на открытую дверцу «Пассата». Эти двое, присланные отцом для выяснения неких загадочных обстоятельств, настораживали его. Надо бы сойтись с ними поближе.