О том, что Камиль любил ее, Ольга догадалась много позже. Она уже похоронила своих мальчиков, перешла в другую школу, десяток раз отговаривала себя от самоубийства и смирилась со своим существованием, сопровождающимся каждодневной болью. И появился он… Камиль! Опять нежданно-негаданно. И снова с диковинным и невероятно красивым букетом. На сей раз он был составлен из радужных роз.

Саша тогда лежал в больнице с аппендицитом. Оля с Камилем, попив сначала чая, затем вкуснейшего испанского вина, стали смотреть фотографии и засиделись допоздна. Она предложила ему остаться. Постелила в комнате сына. Легла. Но Камиль не дал ей уснуть. Пришел, сел на пол возле ее дивана и признался в своих чувствах.

– Неожиданно, – проговорила она. – И приятно…

– А если я скажу, что вы были первым объектом моих сексуальных фантазий, вы не обидитесь?

– Нет. Но не поверю.

– Ольга Алексеевна, вы такая… дурочка!

– Что? – она привстала на локте от неожиданности.

– Что слышали, – мягко ответил он. – Вы не видите своей привлекательности. И того неброского магнетизма, который притягивает к вам мужчин. Не всех! Но если уж…

– Камиль, перестань! – Ольга сама испугалась своей реакции. Она вдруг ощутила в себе и привлекательность, и магнетизм. Не считая бешеного желания…

– Ольга Алексеевна… Оля… – И едва дыша: – Ола! Я мечтал о тебе столько лет…

Больше он ничего не говорил. За него это делало тело. Оно пылало жаром, тянулось к Оле каждой клеточкой…

Губы Камиля казались раскаленными! И это было потрясающе!

Когда он стал ее целовать, она испугалась. Ей подумалось, что она получит ожог. А когда поняла, что это ей лишь кажется, отдалась во власть головокружительного жара…

Камиль уехал от нее на следующий день. Ольга Алексеевна гнала его утром, но он остался до обеда. Они занимались любовью, смотрели «Большую перемену», готовили паэлью и ели ее, продолжая следить за действием фильма. Оба его любили.

Проводив Камиля, она забралась в кровать и впервые за все время, прошедшее со смерти ее мальчиков, уснула как убитая. И видела сны! Да такие приятные, как в детстве.

С тех пор прошло двенадцать лет. За это время она виделась с Камилем раз шесть-семь. Он по-прежнему жил в Испании и родину навещал нечасто. Но когда приезжал, всегда встречался с Ольгой.

Она знала, что у него есть жена-креолка. Две дочки. Успешный бизнес и перспектива состариться на своем маленьком острове. Она его не любила – никого, кроме Лариона. А Камиль ее – да. По-своему, конечно. Ольге же было просто хорошо с Камилем. Он был тем человеком, с которым она забывала обо всем и жила настоящим: не вороша прошлого, не задумываясь о будущем, дорожа каждой минутой. Она любила говорить с Камилем и молчать, заниматься сексом и просто лежать, смотреть фильмы или слушать музыку, беззвучно подпевая солистам – им нравились «Песняры», «Дип Перпл» и Монтсеррат Кабалье. Он был воздушным шаром, уносящим ее от невзгод. В детстве, когда ей было очень худо, Оля мысленно садилась в корзину воздушного шара и взмывала ввысь. Путешествовала по заоблачным мирам, пока воображение не иссякало. Как только это происходило, она шмякалась на землю. С Камилем было то же самое. Только приземлялась она мягко, потому что знала, когда нужно сбрасывать балласт, чтобы опуститься с небес…

Последний раз Оля виделась со своим «воздушным шаром» (кстати, Камиль сильно поправился и теперь напоминал его) неделю назад. Провели вместе немного времени, всего шесть часов. И без секса. Гуляли, ели фондю, слушали музыкантов, выступающих на Арбате. Впервые Камиль не выразил желания овладеть Ольгой. Сослался на нехватку времени. Она же видела, что дело не в этом. Просто ему секс уже не очень интересен. Он стал толст и ленив. Хотя ему нет и пятидесяти!

– Так что, заключим соглашение? – вновь завизжали над ухом. Слепнева поежилась. В том, что Соломея старая дева, как считала Ольга, виноват был в первую очередь ее голос. – Согласна отдать кресло в обмен на молчание?

– А о чем вы согласны молчать, если я отрекусь… от престола?

– О твоей порочной связи с бывшим учеником Камилем Фатруддиновым.

– А с чего вы взяли, что я в ней состою?

– Я вас видела. Вы заходили, держась за руки, в отель на Арбате.

– При нем есть отличный ресторан, где подают фондю.

– А еще я читала вашу переписку!

– Вы посмели взять мой телефон? – вышла-таки из себя Ольга.

– Посмела. Уж очень любопытно стало, что за мужичок такой с тобой. И вон что оказалось! Бывший ученик – я проверила. Да еще и женатый! Ай-яй, Ольга Алексеевна. Смотрите, крылышки ваши ангельские отвалятся…

– Какая же вы дура, Соломея Георгиевна!

– Дуры ты, Оля! – парировала коллега, сделав ударение на местоимении. – Имеешь тайну, ставь на телефон пароль. Кстати, сообщения, которыми вы с Камилем обменивались, я скопировала. На всякий случай.

Оля чертыхнулась про себя. Переписка их была многолетней, так как телефон не менялся годами. Ничего пошлого, в основном поздравления с праздниками, и все же много нежных, выдающих чувства слов. И о встречах они договаривались именно в сообщениях. При Саше не поговоришь нормально, а эсэмэс отправить всегда можно.

– Хорошо, ваша взяла. Я откажусь от должности, – выдавила из себя Ольга.

А что оставалось делать? Ей-то все равно. Пусть Соломея разносит о ней сплетни. Чихать! Но подставлять Камиля она не хотела. До жены-креолки слухи дойдут вряд ли, но до матери, например, запросто. Ее племянница тоже учительница, работает в соседней школе.

– Я рада, что мы пришли к соглашению! – торжественно заявила Соломея.

– А теперь… Соломея Георгиевна… свалите в туман! – Эта фраза была из лексикона маленького Славика. – Я от вас устала. Хочу с нормальными людьми пообщаться… – Она налила в стопку бесцветное ситро и отправилась с ней к Вере Андреевне. – Споем, коллега?