— Не сомневаюсь, мистер Крэнфорд. Но прежде чем ее заберут, мне надо взять мазок на сибирку.

Фермер все больше закипал. Как столп методистской молельни, он был вынужден стесняться в выражениях, а потому вложил все свои подавляемые чувства в злобный пинок, который пришелся точно по тазовой кости покойной коровы, так что он несколько секунд прыгал на одной ноге, а потом захромал к дому.

Оставшись один, я надрезал ухо и намазал кровью пару предметных стеклышек. Разговор получился не слишком приятный, и завтрашний тоже не сулил ничего хорошего. Я аккуратно уложил стеклышки в картонную коробку и отправился в Скелдейл-хаус, чтобы посмотреть их под микроскопом.

Так что компания, собравшаяся на следующее утро во дворе живодерни, не лучилась бодростью и дружелюбием. Даже Джефф, хотя его лицо и хранило обычное выражение Будды, на самом деле был глубоко оскорблен. Выйдя во двор, я услышал от него довольно бессвязный рассказ о происшедшем накануне, однако я сумел собрать мозаику в единую картину. Джефф выпрыгивает из своего фургона на лугу Крэнфорда, обводит мертвую корову пронзительным взглядом и ставит свой мгновенный блистательный диагноз: «Застой в легких! Сразу видать по их глазам и как шерсть по хребту лежит», — а затем безмятежно ждет восторженного аханья и похвал, которые неизменно следовали за его коронным номером. И тут мистер Крэнфорд просто заплясал от бешенства. «Заткни свою идиот-скую пасть, Мэллок, чего ты знаешь-то? Эту корову молнией убило, заруби себе на носу!»

И вот теперь, нагибаясь над тушей, я не находил никаких признаков хоть чего-то. Кожа была содрана, но не открылось ни единой гематомы. У всех внутренних органов вид совершенно нормальный.

Я выпрямился и запустил пятерню в волосы. Котел негромко побулькивал, выбрасывая клубы смрадного пара в и без того уже благоухающую атмосферу. Две собаки деловито лизали холмик мясной муки.

И тут я оледенел от ужаса. У собак оказался конкурент. Златокудрый малыш засовывал в муку указательный пальчик, потом клал в рот и сосал с блаженным видом.

— Поглядите туда! — охнул я.

Лицо живодера просияло отцовской гордостью.

— Угу! — весело сказал он. — Моя мука по вкусу не одним псам да кошкам. Замечательная штука, а уж питательна!

К нему вернулось хорошее расположение духа, он чиркнул спичкой и безмятежно запыхтел короткой трубкой, обильно инкрустированной свидетельствами его жутковатого ремесла.

Я заставил свои мысли вернуться к причине моего появления тут.

— Джефф, пожалуйста, рассеките сердце, — сказал я.

Джефф ловко располосовал могучее сердце сверху донизу, и я тут же понял, что получил ответ на свой вопрос. Предсердия и желудочки были почти заполнены пушистыми выростами из клапанов. Бородавчатый эндокардит, частый у свиней, но очень редкий у рогатого скота.

— Вот что убило вашу корову, мистер Крэнфорд, — сказал я.

Крэнфорд нацелил нос на разрезанное сердце.

— Чушь собачья! Вы что, хотите, чтоб я поверил, будто такие малюсенькие штуковины свалили взрослую корову мясной породы?

— Не такие уж они малюсенькие. Вполне достаточные, чтобы преградить путь крови. Мне очень жаль, но ваша корова погибла от болезни сердца.

— А молния как же?

— Боюсь, ни малейших признаков. Вот, сами посмотрите.

— Ну а мои восемьдесят фунтов?

— Я очень сожалею, но это не меняет фактов.

— Фактов! Какие там еще факты! Я вот утро потратил, приехал сюда, а вы ничего мне такого не показали, чтоб я свое мнение изменил!

— Мне больше добавить нечего. Картина абсолютно ясная.

Мистер Крэнфорд замер в обычной своей позе нахохлившейся птицы. Он прижал ладони к пиджаку и шевелил пальцами, словно поглаживая свои любимые банкноты, которые от него ускользали. Ушедшее в воротник лицо, казалось, заострилось еще больше.

Потом он обернулся ко мне и предпринял жуткую попытку улыбнуться. А его глаза, нацеленные на мои лацканы, мужественно пытались подниматься дюйм за дюймом. На мимолетный миг они встретились с моими и тут же с тревогой метнулись вбок.

Он отвел меня в сторону и обратился к моей гортани. В его хриплом шепоте зазвучала улещивающая нота.

— Вот что, мистер Хэрриот, мы же с вами понимаем, что к чему. И вы не хуже меня знаете, что для страховой компании это почти и не убыток вовсе, не то что для меня. Так почему вы не можете написать, что молния ее убила??

— Даже если я знаю, что дело не в молнии?

— Так, чтоб ей, какая важность-то? Написать-то вы можете? Никто и знать не будет.

Я почесал в затылке.

— Меня, мистер Крэнфорд, беспокоит, что я буду знать.

— Вы будете знать? — в полном недоумении произнес фермер.