— А ты посмотри, сколько желающих это сделать. Положение сложилось достаточно непростое. С одной стороны, перед ними были враги. Орки, исконные и древние противники нолдоров, и харадримы, такие же давние враги Гондора. Никто не сомневался, что они будут защищаться отчаянно. Но, с другой стороны, все понимали, что у окруженного противника не осталось ни единого шанса, и это будет уже не бой, а бойня. Выпускать противника из окружения было немыслимо, но и совершать подобное массовое убийство было невозможно. Лугарев посадил вертолет около штабного ховеркрафта Гил-Гэлада.

Командующий был в таком же затруднительном положении:

— Игорь, что мне делать? Мы же не убийцы! То есть, я могу приказать перебить орков, но не людей!

— Ты предлагаешь мне отдать приказ? Вряд ли нолдоры послушают меня, — пожал плечами Лугарев. — Я тоже не могу устроить резню, сам понимаешь. Но и отпускать их нельзя. С такой пятой колонной в тылу мы много не навоюем.

— Может быть, твои друзья что-нибудь посоветуют? Расселл и Ирвинг? — Гил-Гэлад чуть ли не умоляюще посмотрел на Лугарева.

— Попробуем, — Лугарев включил рацию и вызвал Голдштейна. Тот ответил довольно быстро. Лугарев обрисовал ему ситуацию и сказал:

— В общем, Ирв, тебе придется ответить на извечный русский вопрос: «Что делать?» Чтобы потом нам не пришлось отвечать на второй извечный русский вопрос: «Кто виноват?»

— Дай нам минут пять подумать, Игорек, — ответил Голдштейн. — Что-нибудь сообразим. Через несколько минут Голдштейн сам вызвал Лугарева:

— Вот что, Игорек. Предложите людям сложить оружие и сдаться, — сказал Голдштейн. — Но только людям. И отведите войска немного подальше.

— А что мы будем делать с такой оравой пленных? — спросил Лугарев. — Если ты думаешь, что я специалист по организации концлагерей, ты ошибаешься.

— Думается, этой проблемы у вас не будет, — ответил Голдштейн и прервал связь.

— Придется последовать его совету, — пожал плечами Лугарев. — Но если они сдадутся, и нам придется с ними нянчиться, я ему это припомню.

Войска Орлангура после быстрого согласования плана действий на уровне командующих, отошли на несколько километров от скалы.

Несколько вертолетов, в том числе и экипаж Лугарева, снова поднялись в воздух, чтобы проконтролировать ситуацию. Эрейнион Гил-Гэлад объявил свой ультиматум через установленный на вертолете громкоковоритель. Харадримам предлагалось бросить оружие и снять доспехи, и идти в расположение союзников колонной по два, заложив руки за голову. Оркам приказали оставаться на месте. По толпе окруженных прошла как бы мгновенная судорога. А затем началось такое, чего никак не предвидели ни эльфы, ни наемники. Орки решили, что люди сговорились между собой против них. Решение вывести безоружных харадримов оказалось для сдавшихся фатальным.

Низкорослые, смуглые и косоглазые орки хватали своих недавних союзников, не позволяя им себя покинуть.

— Ну, вот! — выругался Лугарев. — Теперь у нас массовый захват заложников… Однако захвата заложников не получилось. Харадримы схватились за только что брошенное оружие — оркам не удалось схватить всех сразу — и дали отпор своим прежним союзникам. Обозленные орки взялись за ятаганы, и между бывшими собратьями по оружию началась настоящая битва.

— Что они делают? — услышал Лугарев в шлемофоне голос Гил-Гэлада.

— Они же перебьют друг друга!

— Похоже на то, — до Лугарева начал постепенно доходить дьявольский план Голдштейна. — Ох, и хитер, собака! Он же, по сути дела, натравил их друг на друга!

— Игорь, что делать? — взывал по радио Гил-Гэлад.

— Самое разумное — подождать, пока орки сделают за нас нашу работу, — ответил Лугарев. — Радуйся, что нам самим не приходится этим заниматься.

Он оказался прав. Побоище между орками и харадримами продолжалось около часа. Вертолеты кружились над полем боя, не вмешиваясь в происходящее. Вскоре битва распалась на отдельные группы, продолжавшие сражаться до последнего. Наемники подождали еще около получаса, затем Лугарев повел вертолет на посадку. Ми-24 приземлился в туче пыли недалеко от подножия скалы. Ломион открыл двери грузовой кабины и выпрыгнул наружу с луком в руках, за ним остальные эльфы. Вокруг лежали изрубленные тела орков, людей, некоторые из них были еще живы. Селестиэль нагнулась к одному из харадримов. Он был еще жив, хотя кровь толчками выбивалась из глубокой раны в груди, на губах пузырилась кровавая пена.

— Оставь его, Селест, им уже не поможешь, — Лугарев выбрался из кабины и подошел к ней.

— Игорь, это ужасно… Я не могу…, - она поднялась, закрыв лицо руками.

— Мы ничем не поможем им, — повторил Лугарев. — Видишь, всюду песок, грязь… Они все равно погибнут от заражения крови.

— Почему мы не вмешались? Почему? — Селестиэль подняла на него сверкающие от негодования глаза.

— Ты предпочла бы, чтобы вся эта кровь была на наших руках? — Лугарев повернулся и отошел в сторону, к опоясывающему скалу кольцу костров. Что-то подсказывало ему, что он на пороге какого-то важного открытия, или находки, если сказать точнее. Интуиция вела его к огню. Сжимая в руке автомат, Лугарев подошел к одному из костров.