– Ты? В милиции? Прикольно! Был у меня как-то знакомый мент, так он…

Вылегжанина осеклась, потому что к их столику возвращался Стасик. Он молча поставил перед Ольгой чашку, блюдце с пирожным и, памятуя о полученном приказании «исчезнуть», направился на выход. Единственно напомнив:

– Котик, у тебя через пять минут группа.

– Ничего, подождут! – фыркнула Вылегжанина и вздохнула картинно. – Ой, Виола, ты даже представить себе не можешь, как меня заколебали эти целлюлитные ляжки и ягодицы! Кстати, как тебе мой Стасик?

– Хорош, вылитый Бандерас.

Надька гордо вскинула голову:

– Это наш массажист, я его полгода приручала. Ты бы знала, Виолка, какие у него руки! Я всякий раз кончаю от одного только прикосновения… А как у тебя на личном фронте? По-прежнему замужем за этим своим… Валера, кажется?

– Володя.

– Ой! Ну извини! – Вылегжанина сделала вид, что смутилась. Получилось неважно. – У меня всегда была плохая память на мужские имена, из-за чего в жизни периодически происходили всякие разные конфузы… Он ведь у тебя бизнесмен, кажется?

– Бизнесмен, – подтвердила Ольга. – Только уже не у меня.

– Развелись? Можно было предположить. Ты ведь у нас на курсе самая первая замуж выскочила, – отчего-то оживилась Надька. – А дети есть?

– Юридически развод не оформляли, а фактически живем порознь. Сыну Дениске восемь лет.

– Ну так сходила бы в загс да поставила штампик, если давно! Всех делов-то! Тем более сама в милиции работаешь.

– А какая разница? Со штампиком, без штампика?

– Гигантская! – наставительно ответила Вылегжанина. – Чтобы снова замуж выйти! Или ты решила поставить на себе крест и одна воспитывать ребенка?

– Денису нужен отец, а не мамин муж. А мне не нужен никто, кроме Дениса, – прошептала Ольга скорее себе самой, чем кому-либо еще. – Так что у нас сейчас все при своих.

Вылегжанина всплеснула руками:

– Господи, Виола, да спустись ты на землю! А ты уверена, что сын, когда вырастет, скажет тебе спасибо за такую жизнь? Я уж не говорю о том, что и о себе подумать не грех. Еще два-три года, и ты превратишься в милицейскую селедку, у которой на уме одни только приговоры. Или что там у вас?.. Слу-ушай! А ведь это мысль!

– Какая мысль?

– Хочешь, я тебя с классным мужиком познакомлю? Симпатичный, разведенный, богатый. Правда, далеко не молод, но во многих случаях это даже еще и лучше. А, Виолка? Вот честное слово: если бы не Стасик, давно бы его себе забрала. А знаешь, как его зовут? Людвиг Ромуальдович! Охренеть, правда?

– Правда, – усмехнулась Ольга. – Спасибо, Надюш, пока не нужно. Но я буду иметь в виду.

– Как знаешь. Только учти: пока ты имеешь в виду, другие – уведут… Ладно, Виолка, мне действительно пора бежать. А то мои целлюлитные тетки затребуют компенсацию за неполное занятие. – Вылегжанина порылась в сумочке и протянула Ольге визитку. – Вот, обязательно звони. Кстати! – Она окинула Ольгу профессионально-оценивающим взглядом. – Тебе бы, мать, самой не худо к нам походить. Если здесь, – Надежда показала в область груди, – у тебя всё пучком, то вот с бедрышками желательно немного поработать. Да и в солярии, по ходу, ты уже несколько месяцев не была. Я угадала?

– Почти. Ошиблась только в порядке. Несколько лет.

Казалось, от потрясения Вылегжанина сейчас лишится дара речи.

– Ты что, Прилепина, совсем того?! Нет, решительно следует заняться твоим воспитанием. Я понимаю, что служба в милиции и опасна, и трудна. Но! В конце концов, менты тоже люди! Хотя… если посмотришь по телику новости, уже начинаешь как-то в этом сомневаться… Ну, всё, Виола, целую. Позвони обязательно!

Надька чмокнула подругу в щеку и поскакала в сторону эскалатора. А Ольга, задетая ее последней фразой, не стала доедать пирожное, ограничившись остывшим кофе. Покидая кафешку, она невольно задержалась у зеркала, пытаясь понять: что именно не так у нее с «бедрышками»? Неприятно вспомнив, как вчера утром она с трудом влезла в джинсы, Прилепина окончательно расстроилась.

Расстроилась так, что даже не пошла в отдел колготок. Потому что нельзя выбирать такие вещи с таким настроением. Даже предметы первой необходимости…

Парголово,

14 августа 2009 года,

пятница, 9:26 мск

На задержание гастарбайтера Лотяну подорвались с самого ранья. У следаков, как всегда, нарисовались проблемы с транспортом, и Андрей великодушно предоставил в распоряжение группы захвата маршрутку. В качестве наблюдателей от «гоблинов», помимо самого Мешка, в поездку напросились Виталий и Ольга. Их просьба была уважена. «За выдающиеся боевые заслуги, – важно пояснил Андрей. После чего добавил цинично: – Вместо премии…»

…Чтобы не привлекать ненужного внимания, пепелац припарковали метрах в трехстах от храма-погорельца. Мешечко, Хворонин и два бойца из группы захвата, все одетые по граждани, выдвинулись «брать языка», а «гоблины», воспользовавшись паузой, решили устроить легкий ланч, он же перекус, на природе. Молоко, сок, булочки и бутерброды любезно предоставили женатики Вучетич и Афанасьев. Со стороны дамы в общий котел было добавлено большое зеленое яблоко нового урожая.

Пока перекусывали, как водится, травили байки. Непосредственная близость к кладбищу предсказуемо навеяло чернушную тематику. И сейчас мужчины, вспоминая детство, взахлеб и наперебой цитировали культовые четверостишия. В основном из печальной жизни «маленького мальчика». К слову сказать, четверостишия то были весьма и весьма жизнестойкие. По крайней мере Ольга с немалым удивлением обнаружила, что большинство из цитируемых стишков уже давно обосновалось в репертуаре Дениса Прилепина. И откуда что берется?