…Геннадий Сергеевич Ложкин жил в панельной девятиэтажке неподалеку от проспекта Мира. Когда-то, много лет назад, Жанна была у него – всего один раз. Геннадий Сергеевич изъявил желание увидеть родную дочь, и Жанна, тогда еще совсем девочка, уговорила бабушку съездить к нему.

Это было, но было так давно, что все подробности той встречи стерлись у Жанны из памяти, она помнила только огромного черного кота, который ходил по подоконнику на кухне взад-вперед и орал скучным сердитым голосом. Ни лица отца, ни обстановки в его квартире, ни того, о чем они говорили, Жанна не помнила. Остались в памяти лишь тоскующий по свободе кот и бабушкины слова, произнесенные несколько позже: «Ни богу свечка, ни черту кочерга!» Или, может быть, слова относились вовсе не к Геннадию Сергеевичу?..

…Дверь открыл пожилой сухопарый мужчина в аккуратном спортивном костюме, в очках, которые едва держались на кончике носа, с газетой в руке и с тем самым выражением лица, с каким обычно расталкивают локтями прохожих в час пик, – раздраженным и равнодушным одновременно.

– Ну? – сурово спросил он.

– Папа? – неуверенно произнесла Жанна.

Очки у мужчины соскользнули с носа – он едва успел подхватить их рукой. Помолчал, а потом сказал:

– Жанна?

– Папа… о, ты только извини, что я без предупреждения, но, понимаешь, я не нашла твоего телефона… – Жанна хотела обнять его, но испугалась, что чересчур форсирует события, спрятала руки за спину. Геннадий Сергеевич не выглядел растроганным. Но и растерянным тоже не был.

– Проходи… Эта прихожая – всего полтора метра.

– Да, маловато… – засмеялась Жанна.

– Вот кухня. Шесть метров всего, между прочим. Комната – шестнадцать… Как видишь, жить совершенно негде. Я бедный.

– А где кот? – спросила Жанна. – Помнишь, у тебя кот был, такой черный…

– Сдох, – коротко ответил Геннадий Сергеевич. – От старости сдох.

– Жалко… – пробормотала Жанна, оглядывая жилище отца.

Мебель еще с советских времен, закоптелая люстра Чижевского на видном месте, а на столе, покрытом потертой клеенкой, – Библия. Все-таки – свечка, а не кочерга… Данное открытие не могло не радовать.

– Садись, – указал отец на стул.

– Я почему-то до последнего не верила, что увижу тебя, – сказала Жанна. – Думала, что ты или переехал, или… – Она запнулась.

– Нет, я еще жив, – сурово ответил ее родной отец и почесал мизинцем макушку. – Кстати, видел мать по телевизору.

– Она очень хорошо выглядит, правда?

– Бесовщина, – отрывисто произнес Геннадий Сергеевич. – Песни поет народные, и платье вроде народное, а на самом деле – одно смущение умов.

– Ты один? – еще раз огляделась Жанна.

– В смысле, не женат ли я? Нет.

О чем еще говорить, Жанна не знала. Когда шла сюда, представляла эту встречу совсем по-другому.

– Только я телевизор лишний раз стараюсь не смотреть, – сурово произнес Геннадий Сергеевич. – Нас зомбируют.

– Это точно… – вздохнула Жанна, вспомнив чудо-сковородку и домохозяйку с Люком.

– Как видишь, я бедный, – повторил Геннадий Сергеевич с нажимом. – Я тебе ничем не могу помочь.

«А, он решил, что я от него чего-то добиваюсь!» – озарило Жанну.

– Мне ничего не надо, – покачала она головой.

– Ну да… Столько лет об мне не вспоминала, а потом вдруг явилась – «здрасте, я ваша дочь!». Ничего просто так не бывает…

– Да ничего мне не надо! – разозлилась Жанна. – Я просто на тебя хотела посмотреть.

– Столько лет алименты платил… – пробормотал раздраженно Геннадий Сергеевич. – Я уже тебе ничего не должен. И потом, Ксюха богатая, тебя всем, поди, обеспечивает…

– Я сама могу себя обеспечить!

– Муж есть?

– Мужа нет. И не было. И детей тоже нет.

– А работаешь где? В госучреждении?

– На фирме.

– Ишь ты, на фи-ирме… – загадочно протянул Геннадий Сергеевич. – Говоришь, сама себя обеспечиваешь?

– Ну да! – с досадой произнесла Жанна.

Геннадий Сергеевич задумался. Лицо его начало светлеть и постепенно утрачивало прежнюю угрюмость. «Конечно, он уже не молод, а все пожилые люди достаточно подозрительны… – мелькнуло в голове у Жанны. – Его нельзя осуждать!»

– Вот что, – наконец изрек тот. – Раз на тебе других иждивенцев нет и работаешь ты на фирме, то теперь ты будешь платить мне алименты.

Жанна на какое-то время потеряла дар речи. Она не была жадной и в любом случае помогла бы родному отцу, даже несмотря на то, что почти не помнила его, но…

– А если не буду? – через некоторое время выдавила она из себя.

– Ну, тогда я на тебя в суд подам… – вздохнул Геннадий Сергеевич. – Буду по суду с тебя деньги требовать. Долг платежом красен, как говорится…

– Какой еще долг?! – взвилась Жанна. – Ты только один раз соизволил со мной встретиться, да и то сто лет назад! Ты мне даже не звонил!