Знаете, нужно совсем рехнуться, если начинаешь вести внутренний монолог из «Трех Балбесов» [26] .

– Я приношу свои извинения за то, что вмешался в вашу схватку, – сказал Этри. – Пожалуйста, не подумайте, что я поступил так из-за того, что сомневался в вашей способности себя защитить.

– Это ваш дом, и ваша честь стояла на кону. – Мой голос сел гораздо сильнее, чем мне бы хотелось. – Вы имели такое право.

Казалось, мой ответ его удовлетворил, и Этри слегка поклонился.

– И я приношу свои извинения за то, что не начал действовать сам. Не вы несли ответственность за поведение этого подонка и не должны были вступать с ним в схватку.

– Да, я поступила немного самонадеянно, – сказала я. – Однако времени оставалось мало.

– Ваш союзник предупредил нас об опасности. Вы не совершили ничего неправомерного. Свартальвхейм благодарит вас за помощь. Мы в долгу перед вами.

Я хотела сказать, что мне ничего не нужно, но вовремя остановила себя. Этри вовсе не обменивался со мной любезностями и не вел дружескую беседу. Шел аудит и расчет. Я лишь наклонила голову.

– Благодарю вас, мистер Этри.

– Не за что, мисс Карпентер.

Свартальвы в форме вместе со смертными охранниками вошли в комнату. Этри приблизился к ним и негромко отдал приказ. Фомора и его приспешников связали и вывели из комнаты.

– Что с ними будет? – спросила я у Этри.

– Мы сделаем из фомора пример, – ответил Этри.

– А что с вашим договором? – спросила я.

– Он не подписан, – сказал Этри. – Главным образом благодаря вам. И хотя Свартальвхейм не платит долгов по не взятым на себя обязательствам, мы ценим вашу роль в данном деле. И в будущем это учтем.

– Фомор не заслуживает иметь благородного союзника.

– Да, складывается такое впечатление, – согласился Этри.

– Что будет со Свитерами? – спросила я.

– А что конкретно вас интересует?

– Вы с ними… разберетесь?

Этри бросил на меня недоуменный взгляд.

– Вам-то что?

– Ну, они вроде как тоже в этом участвовали.

– Они собственность, – сказал свартальв. – Если человек бьет вас молотком, вы наказываете человека. Нет никакого смысла в уничтожении молотка. Они нас не интересуют.

– А что скажете о них? – спросила я и кивнула в сторону спальни фомора, где лежали мертвые девушки. – То, что с ними случилось, вас тоже не интересует?

Этри посмотрел на тела девушек и вздохнул.

– Красивые вещи не следует уничтожать, – сказал он. – Но они не были нашими гостями. Мы никому не должны за их гибель и не несем за нее ответственность.

– У вас в заключении находится вампир, верно? – спросила я.

Этри несколько мгновений смотрел на меня.

– Да, – кивнул он.

– У вас долг передо мной. Я хочу, чтобы его освободили.

Этри приподнял бровь, затем слегка поклонился.

– Идемте со мной.

Я последовала за Этри, и мы остановились перед комнатой с номером шесть. Несмотря на то что дверь была сломана, Этри вежливо постучал. Через мгновение раздался женский голос:

– Вы можете войти.

Мы вошли в такую же, как у фомора, комнату, только здесь было полно подушек и обитой плюшем мебели, и царил полнейший беспорядок: на полу валялись обломки мебели, осколки безделушек и изувеченные Свитера. Охранники уже связывали их и выносили из комнаты.

Слухач ушел сам, руки были связаны у него за спиной, один глаз распух и закрылся. Он бросил на меня пристальный взгляд, но ничего не сказал.

Ублюдок.

Этри повернулся к занавешенной двери, ведущей в спальню.

– Мы в долгу перед смертной ученицей, которая нас предупредила. Она попросила об освобождении вампира.

– Невозможно, – ответил женский голос. – Этот счет уже закрыт.

Этри повернулся ко мне и пожал плечами:

– Я сожалею.

– Подождите, – сказала я. – Могу я с ним поговорить?

– Одну минутку.

Мы ждали, и вскоре в двери спальни появился Томас, одетый в черный махровый халат, видимо, он только что принял душ. Томасу не хватало полдюйма до шести футов, и от всего его тела исходил мощный сексуальный призыв. А еще у него были глаза цвета голубого хрусталя и темные волосы до плеч. Мое тело повело себя, как обычно в его присутствии, оно кричало, что пора заводить ребенка. Я проигнорировала эти вопли. Ну, почти.

– Молли, – сказал он. – Ты в порядке?

– Ничего такого, что не сможет исправить ведерко аспирина, – сказала я. – А ты?