При виде меня у начальника стражи Хальра Оха расширились глаза, а Суэрте вскочил с места. Кажется, он был шокирован и что-то сказал, но я внезапно перестала понимать чужую речь.

Сознание путалось и уплывало прочь, туда же, где давно были мои руки и ноги. Цепочка на талии душила и тянула вниз. Стоило охране поставить меня в центре зала и отойти, как я мешком рухнула на пол.

Я увидела установленный на помосте трон и чьи-то ноги в дорогих ильвийских сапогах. Хм… у него, по крайней мере, ноги целые. Забавно. Я хотела засмеяться, но из горла вырвался лишь жалкий всхлип.

Обладатель ног поднялся со своего с места и приблизился ко мне. С неба раздался самый приятный голос, какой я только слышала. Низкий, глубокий. А внутри — металл и яд. Подсудимому предоставляется выбор? Я бы выбрала яд: слишком труслива, чтобы себя заколоть.

— Расковать! Всех виновных казнить, — сказал он.

Ко мне подскочили городские стражники и сняли блокираторы. И тут же энергия потекла по моим магическим «венам».

Я как будто вынырнула из-под воды и глубоко вздохнула. Внешне, наверное, произошло то же самое. Это такое счастье — не чувствовать боли…

— Все хорошо… хорошо. Тихо, — сказал обладатель приятного голоса и присел рядом, пачкая об пол свои светлые брюки и накидку. — А сейчас будет еще лучше.

Он возложил руки мне на грудь, прямо над Искрой, и начал вливать Силу Жизни. Сколько же ее у него! Поток был мощный и какой-то нескончаемый, а я все никак не могла насытиться.

— Хватит, — наконец сказал он, хотя я хотела еще и еще. — Нельзя слишком много сразу.

Я перевернулась на спину и подняла правую руку, рассматривая ее. Надо же! Целая и невредимая, хотя и тонкая, как веточка. Было видно, как кожа обтянула суставы. Я перевела взгляд на неожиданного спасителя, и на миг мне почудилось, что это Рейвен!

— Силы! — я моргнула, и видение исчезло.

Я поняла, что просто обозналась. Он был похож, но это, безусловно, был человек, а не сид. Такой же темноволосый и коротко остриженный, как все имперские военные. И глаза темно-карие, слегка раскосые, миндалевидные и совсем не такие, как у Рейвена. Как можно было их перепутать!

А… плевать. Меня гораздо больше волновали руки и все остальное. Теперь я поднесла к лицу левую руку и тоже осмотрела ее на предмет повреждений. Не найдя их, я облегченно перевела дух.

— Руки…

— А что с ними? — поинтересовался мужчина.

— Они целые, — прошептала я. — Целые.

Голос я сорвала от крика еще вчера, но он меня услышал:

— Несомненно. А вы думали иначе?

Я кивнула и поняла, что у меня по лицу текут слезы счастья. Я цела, меня спасли, и мои руки в полном порядке. И к ногам тоже потихоньку возвращалась чувствительность.

Наверное, меня не казнят. Может быть, даже разрешат остаться целителем. Только не блокировка! Еще один раз я не переживу. Лучше уж смерть.

Я опять задрожала, а незнакомец просунул мне руки под плечи и колени, как пушинку поднял и прижал к себе. Он нес меня к выходу, а люди поспешно расступались, давая ему дорогу.

Меня разместили прямо здесь, в лазарете здания Стражи. Тот мужчина, который меня освободил, оказался Вечным Императором Джедией. Тогда этот факт прошел мимо меня, настолько я была полна осознанием своего спасения. Но позже я вполне оценила…

Император ушел, вероятно, чтобы казнить и миловать дальше, а я осталась лечиться.

На заседании был мой куратор господин Альгисл Фьон, который остался со мной. А чуть позже пришла Ингибьорг, чтобы сменить его. Ее и ребят не пустили на заседание, но они ждали снизу решения. Кольр, Линдси, моя Дине, вездесущая Флори и даже вероятностный маг Хельги явились, чтобы узнать о моей судьбе.

— Твигги, — порывисто схватила меня за руку северянка — Что с тобой стало…

А, собственно, что? Кроме слабости и истощения, которое скоро пройдет. Я что-то пропустила? В недоумении я вопросительно глянула на северянку.

— Что? — прокаркала я и проследила направление ее взгляда.

Я взялась за прядь своих волос и вытянула ее. Невероятно! Я совсем поседела за то время, пока была в темнице. Проклятье. Но ничего, все поправимо. Для хорошего целителя нет ничего невозможного.

Ингибьорг помогла мне причесаться и сменить одежду на длинную рубашку, а кожу обтерла влажной губкой, хотя это мало помогло. Вездесущий тюремный запах просто въелся в меня. При виде выступивших ребер и запавшего живота она ничего не сказала, но ее губы задрожали, и она крепко обняла меня.