Шрифт:
– Но что произошло на мосту…
– Да, но что произошло на мосту, никто не знает, в том месте, к сожалению, никаких средств наблюдения не было, да и прохожих тоже – час-то какой… Мария Дмитриевна, поверьте моему богатому опыту – ваш любимый свалился в реку сам, в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения. Никаких повреждений на его теле, ссадин, следов борьбы… Вы не представляете, сколько людей гибнет по неосторожности!
– Но…
– Мария Дмитриевна, дело закрыто. Все. Смиритесь.
– Но…
– Вы думаете, Арсения Бережного можно вернуть? Вы думаете, что дальнейшее расследование что-то изменит? Господи, да мне предстоит расследовать столько убийств, настоящих – с ножами, топорами, пистолетами! – что оторопь берет, как я со всем этим справлюсь! Мария Дмитриевна, имейте милосердие, не отнимайте у меня время. Повторяю – если б у меня была хоть капля сомнения, я бы непременно занялся бы дальнейшим расследованием и стал бы копать, копать, копать… но нет никакого дела, нет! Арсений Бережной погиб случайно, нелепо – и вы уж как-нибудь смиритесь с этим!
Маруся вышла от следователя притихшей, огорошенной. Все вокруг, сколько она помнила, всегда твердили о том, что она чего-то не понимает, не делает, не догоняет, не соответствует… И только Арсений видел в ней совершенство. Для него в ней не было никаких недостатков.
Теперь надо было решить – поверить людям или Арсению. Ведь тот всегда прислушивался к ее мнению, всегда уважал ее сомнения – если те вдруг возникали по тому или иному поводу.
Она шла домой и думала, думала… И чем ближе к дому она была, тем сильней одолевали ее сомнения. Они, эти сомнения, возникли не вдруг. Прежде всего поводом послужил давний рассказ Арсения о своем однокласснике. Собственно, Маруся слышала только об одном однокласснике – том самом, который носил кличку Бобр и который поджег на новогоднем балу платье несчастной Даши Рябининой. Бобр – человек, не способный любить, моральный урод. «А ведь я солгала следователю… – внезапно озарило Марусю. – У Сени был враг – этот самый Бобр. Тот, который грозился когда-нибудь убить его! Сеня в школе дразнил его, всячески задирал…»
Она сильно пожалела, что не рассказала следователю о мальчике из прошлого, носившем кличку Бобр.
А что, если именно его Арсений встретил в тот вечер?
Конечно, многоуважаемый, заваленный работой Алексей Петрович ответил бы на это следующее: «Милая Мария Дмитриевна, мало ли кто кому грозил в юности, двадцать лет назад!» И еще бы он сказал: «Мария Дмитриевна, вряд ли кто носит столько лет в своей груди ненависть. Любые, даже самые неординарные события забываются, стираются впечатления о них… Вот я, например, когда в детстве играл в песочнице, то отнял у одного мальчика лопатку, и он пригрозил убить меня, когда вырастет. Расстрелять из автомата. Что, мне и сейчас надо опасаться этого мальчишки?!»
Довод третий – бывшие одноклассники беседовали вовсе не как враги, а очень сердечно, согласно показаниям этой, дай бог памяти… Раисы Катуховой! Расцеловались на прощание. Или это был не Бобр, или Бобр изменился со временем. Поумнел, раскаялся. Арсений, добрая душа, увидел в своем бывшем однокласснике это раскаяние и не стал отталкивать Бобра.
А если загадочный Бобр вовсе не изменился, разыграл радость от встречи, а потом тихонько вернулся и убил Сеню?..
…У себя дома Маруся достала фотографии – те самые, которые сумела выторговать у тетки Арсения. Нашла среди них фото выпускного десятого «А» – того самого класса, в котором учился Арсений Бережной (в те времена была еще десятилетка).
Квадратики с юными, очень серьезными лицами.
Под всеми квадратиками были имена.
Вот и Сеня.
Тоже юный и очень серьезный. Дерзкий и одновременно очень нежный взгляд. Пятнадцатилетний капитан! Хотя нет, им всем тут уже по шестнадцать-семнадцать…
На миг все расплылось перед Марусиными глазами, но она тут же смахнула слезы с ресниц. «Как жаль, что ты мне не сказал его имя – этого самого Бобра… Его настоящее имя!»
Она снова принялась рассматривать школьный снимок.
«А Даши-то Рябининой среди них нет… Бедная! Наверное, постеснялась вместе со всеми фотографироваться!»
Маруся еще некоторое время рассматривала лица ребят, потом положила фото в сумку. Умылась, густо напудрила лицо. И вышла из дома.
Она знала название кафе. Она знала имя официантки. Вполне достаточно для того, чтобы начать собственное расследование.
…Скорее это было не кафе, а бар – уютный, очень приличный, не имеющий никакого отношения к предприятиям быстрого питания. В таких заведениях любят обедать офисные служащие, а по вечерам собирается приличная публика со средним или чуть выше среднего достатком.
– Прошу… вам в зал для некурящих? – обратился к ней распорядитель у входа.
– Мне за те столики, которые обслуживает Рая Катухова.
– Пожалуйста, – без всякого удивления, легко согласился распорядитель. – Вот сюда, к окну.
Маруся села за столик у окна. Ей было холодно, страшно, и – она уже знала, что не в силах остановиться.
– Меню, пожалуйста, – любезно улыбнулась черноволосая девушка с табличкой «Раиса» на груди. – Что-нибудь посоветовать?
– Да, наверное… – медленно произнесла Маруся.