– Это, конечно, потребует некоторого объяснения.

– Дворецкий вспомнил, что дама вернулась в четыре часа. В пять часов Генри объяснил механизм работы «кольта» собравшимся у него людям, уделив большое внимание действию предохранителя. Мисс Прентис сказала пастору, что хотела бы встретиться с ним в этот вечер. Конечно, ей не терпелось рассказать ему искаженную версию встречи Генри и Дины. Она должна была прийти в дом священника после заседания литературного клуба, примерно в десять часов. Вскоре после десяти часов мисс Кампанула бросилась в объятия пастора в его кабинете.

– Господи!

– Да. Я надеюсь, что ради него мы сохраним все в тайне, хотя надежда на это весьма призрачная. Шторы не были задернуты, и кто-то, стоящий на тропинке, ведущей в ратушу, мог это увидеть. Примерно в десять часов пятнадцать минут мисс Дина услышала, как калитка в роще издала привычный скрипучий звук. Она подумала, что кто-то вышел через нее, и решила, что это была мисс Кампанула. Мы же утверждаем, что это была мисс Прентис, идущая на встречу с пастором. Мы полагаем, что обвиняемая стояла у калитки и была ошарашена тем, что увидела. Она это расценила самым очевидным образом и очень разозлилась, как женщина, чье стареющее сердце рвется только к одному мужчине и чьи нервы, желания и чувства сосредоточены только на достижении своей цели. Мы считаем, что дама повернулась, поднялась по ступенькам и вернулась в Черч-Лейн. В поддержку этой теории у нас есть два расплывчатых отпечатка каблуков, показания, что никто больше не пользовался калиткой в тот вечер, и тот факт, что мисс Прентис позвонила вскоре после этого из ратуши.

– Как же, черт подери, вам удалось это выяснить?

– Телефонный оператор готова подтвердить под присягой, что никто не звонил в дом пастора. Но обвиняемая звонила, и старая служанка позвала Дину Коупленд, которая подошла к телефону. Она, очевидно, не заметила, что это был звонок с помощью удлинителя и отводной трубки. Мисс Прентис призналась, что звонила, но утверждает, что говорила из Пен-Куко. Звонок из ратуши в дом пастора не регистрируется на телефонной станции. Миссис Росс заметила свет в комнате с телефоном как раз в этот момент. Это единственное объяснение. Обвиняемая не знала, что телефон в Пен-Куко не работал, и она подумала, что будет в полной безопасности, обеспечив себе лживое алиби. Возможно, она в тот вечер вытащила водяной пистолет и забрала с собой, чтобы сравнить по длине с «кольтом». Револьвер оказался на одиннадцатую часть дюйма короче, а это означало, что дуло войдет в отверстие и не будет оттуда выглядывать. Итак, мы приблизились к событиям субботнего дня. Элеонор Прентис сказала, что провела это время в своей комнате. Миссис Росс узнала ее через окно ратуши, и еще у нас имеются кусочки резины, чтобы доказать, что она что-то делала с ящиком. Кузина эсквайра посмотрела в окно ратуши, чтобы проверить, можно ли туда войти. Полагаю, что Темплетт обнимал свою возлюбленную в тот момент, когда та заметила наблюдателя через его плечо. Подсматривающий скрылся, оставив ящик на месте. Когда они ушли, мисс Прентис пробралась в ратушу и установила «кольт» в пианино. Ей пришлось пережить четыре эмоциональных потрясения за двадцать шесть часов. Ее отругал пастор, она увидела, как Генри страстно выражал свои чувства к Дине, потом стала свидетельницей того, как Идрис Кампанула оказалась в объятиях пастора. Затем Элеонор увидела то, что происходило между Темплеттом и миссис Росс, – полагаю, это тоже была страстная сцена. И хотя я не считаю мисс Прентис сумасшедшей, уверен, что увиденное повергло ее в состояние яростного экстаза. Учитывая, что Элеонор сама была безумно и безответно влюблена, мисс Кампанула стала главным предметом ее ненависти. Именно Идрис отняла у нее последнюю надежду, хотя и завещала подруге часть своего состояния. Джорджи Биггинс показал ей способ. Стоит напомнить, что обвиняемая получила медаль за умение завязывать узелки, она учила этому искусству местных девочек, как наставница молодежи. В четыре часа тридцать минут она уже вернулась обратно в Пен-Куко и разбудила эсквайра, так как пришло время пить чай. Это звучит как предположение, но напальчник доказывает, что она солгала однажды, телефон – что дважды, а отпечатки внутри чайника – что трижды.

– А что про чайник?

– Объясню через минуту.

Они доехали до вершины холма, и за пеленой дождя замерцали огни города.

– Обвинение будет опираться именно на последний пункт, – продолжил Аллейн. – Единственный момент выдался, когда на сцене никого не было, – когда все стояли вокруг телефона, пытаясь дозвониться до миссис Росс и доктора Темплетта. Отсутствовала только мисс Прентис. Она появилась только на мгновение, увидела эсквайра в кальсонах, кинулась на сцену и проделала свой трюк с предохранителем. Наше доказательство строится именно на этом. Мы можем проверять и перепроверять передвижения каждого из них начиная с половины седьмого и далее. Пастор сидел на сцене и готов поклясться, что никто не прикасался к пианино с его стороны. Глэдис Райт и ее помощницы были в ратуше и тоже могут поклясться, что никто не прикасался к инструменту с той стороны. Предохранитель мог быть снят только тогда, когда все столпились у телефонного аппарата, а мисс Прентис отсутствовала. Она в буквальном смысле единственный человек, который мог это сделать.

– Ей-богу! – изумился Найджел. – Это, должно быть, очень хладнокровный человек. Какая крепкая нервная система!

– Она немного пошатнулась после убийства, – мрачно заметил Аллейн. – Нервная система убийцы не выдержала шока от смерти ее любимой подруги. Теперь обвиняемая будет изо всех сил строить из себя душевнобольную. Интересно, когда она начала меня бояться? Может быть, в тот момент, когда я положил ее напальчник себе в карман, или при первом упоминании лука?

– Лук! – воскликнул Найджел. – Откуда же, черт возьми, взялся в этой истории лук?

– Джорджи Биггинс положил лук в чайник. Мы нашли его в картонной коробке в углу в комнате отдыха. На нем была розовая пудра. Такая же пудра была на столе, в гримерной мисс Прентис. От нее пахло луком. Эти комнаты были заперты, когда Джорджи находился в ратуше. Так что он не мог уронить лук в ее пудру. По моему мнению, обвиняемая нашла лук в чайнике, которым ей предстояло воспользоваться, взяла его в гримерную и положила на стол, прямо на рассыпанную пудру. Внутри чайника имеются ее отпечатки, а Джорджи – снаружи.

– Черт! Вот ведь! А что она хотела сделать с луком? Не собиралась же приготовить ирландское рагу.

– А вы слышали, что она славилась тем, будто бы никогда не плачет? Зато субботним вечером слезы полились ручьем от боли и разочарования всего лишь из-за того, что она не сможет играть на пианино. Мисс Прентис хорошенько понюхала лук, открыла дверь в свою гримерную, стала раскачиваться, стонать и плакать до тех пор, пока это не услышал доктор Темплетт. Врач повел себя вполне предсказуемо. Позже Элеонор выкинула лук в мусор, скопившийся в комнате отдыха. Хотя ей следовало вернуть его в чайник.

– У меня есть сомнения по поводу лука.

– Отбросьте все сомнения, дружище. Если бы это не имело никакого значения, почему бы ей не признаться в том, что она видела этот лук? Однако на нем есть ее пудра и отпечатки. Больше никто не доставал лук из чайника. Но это не имеет значения. Это просто еще одна подкрепляющая деталь.

– Она словно пытается усидеть на двух стульях сразу.

– Это ужасная история. Она мерзкая женщина. В ее голове нет ни одной светлой мысли. Но дело не в этом. Если бы Джорджи Биггинс не установил свою ловушку, она бы так и жила до конца своих дней, ненавидя мисс Кампанулу, плетя интриги, царапаясь и поклоняясь пастору. Защита будет нести всякий вздор о психиатрии. Этот старый дурак Джернигэм, который на самом деле очень милый старик, и его сын, который совсем не глуп, пройдут все муки ада. Пастор будет винить во всем себя. И только Господь знает, что в этом нет его вины. Темплетт будет в шаге от профессионального позора, но его излечит миссис Росс.