Аида кивнула и снова уставилась на меня.

– Воду мы где брать будем?

Вот это был вопрос!

– А у профессора нету?

– Если ты прав, должна быть.

– Можно, конечно, попробовать пописать в жабу…

Аида поперхнулась.

– Чего?

– Ну, это же тоже вода…

– Ага, вода. Может, там состав важен, ты же не знаешь, как эта фигня действует!

Мы решили не рисковать и писать не стали, а отправились обратно по коридору в поисках воды.

Вода ненавязчиво стояла прямо у дверей, через которые мы вошли. Початая упаковка с пластиковыми бутылками. Мы прихватили с собой одну и двинулись обратно к статуе.

– А одной хватит? Жаба жадная.

– Хватит. Не фиг жадничать, – о том и сказка.

– Миф, – поправила Аида.

– Какая, блин, разница?

– А что, если не подействует? – Аида смотрела на жабу через мое плечо, и я слышал ее дыхание.

– Сам боюсь.

Стараясь не дрожать, я влил воду жабе в пасть. В животе у твари что-то булькнуло, и пасть снова оказалась пустой.

– Во жаба какая, – в сердцах прошептала Аида, – я же говорила, не хватит.

– Посмотрим. Даосы тоже еще те приколисты, как я понял.

И мы замерли, глядя на Лю Хая.

Юродствующий старичок сквозь лукавые щелки глаз глядел на нас, приплясывая на жабе.

И когда надежда на спасение рухнула, статуя медленно повернулась, отползая к стене. Под ней зиял провал.

Как это там у даосов? – «Вот что такое путь»…

Когда я с неимоверным трудом, обливаясь потом сдвинул чугунную крышку люка и высунул голову наружу, то первое, что я увидел, было дуло нацеленного мне в лицо пистолета. Я зажмурился.

– Вылезай, Чернов, – услышал я и осторожно открыл глаза. Надо мной стояла Анна и держала в руке пистолет.

– Ты будешь стрелять? – мне очень нужно было знать правду.

– Хватит паясничать, дитя подземелья, – Анна щелкнула предохранителем и сунула оружие под ремень.

– Здесь свои, – сообщил я Аиде на ее вопросительный взгляд снизу, и мы полезли наружу.

Нет, все-таки Верховный Магистр был человек издевательский. В том смысле, что любил поиздеваться. Устроить тайный выход из лаборатории в дом своей бывшей прислуги – ну не идиотизм? Впрочем, зато прислуга верно сторожила дом даже после смерти хозяина.

– Как вы здесь оказались? – хором спросили мы друг друга, когда люк был закрыт.

Аида стояла позади меня, держа руки за спиной, как арестант. Ноздри ее раздувались, мышцы напряглись, но она молчала. Я хотел заслонить ее от Анны, защитить, но Аида сделала шаг вперед, и они ненавидяще уставились друг на друга. Я физически ощутил, как между ними проскакивают заряды ненависти и подозрения.

– Моя сестра, Анна.

Та тряхнула головой и прислонилась к стене.

– Аида… мой друг.

Аида еще раз метнула в Анну угрожающий взгляд и, по-прежнему держа руки за спиной, шагнула к дверям.

Я не хотел ее терять, но не знал, как остановить.

– Она так и уйдет? – Анна повела подбородком в ее сторону.

– Ты уходишь? – это все, что я смог «родить».

– Да. – Аида повернулась к Анне спиной, и только я знал, чего ей это стоило.

– Постой…

Но Аида сделала шаг в сторону двери.

«Нет!» – хотел крикнуть я ей.

Но Аида уже шагнула в темноту.

– Мы встретимся?

Ниточка из моего сердца потянулась за ней.

– Как договорились, – ответила она, не оборачиваясь, и закрыла за собой дверь.

Ниточка натянулась до предела, и в том месте, откуда она начиналась, я ощутил боль. Наверное, так чувствуют себя грудные младенцы, когда мать покидает их, оставляя наедине с миром. Она ушла, и я не знал, увижу ли я ее еще.

– Ты и с ней спал? – Анна, не меняя позы, с интересом следила за выражением моего лица.

– Нет. С ней спал мой отец.

– О, Господи, – Анна обхватила голову руками, да так и застыла.

– Да-да, и с ней тоже.

Я прошел в комнату, едва не задев Анну плечом. На низком диванчике, задрав коленки, сидел Петя и смотрел на меня широко распахнутыми глазами.

– Добро пожаловать! – сказала мне Анна в спину, и я застонал.

– Сергей, Слава Богу, ты жив, – заголосил Петя, барахтаясь на диване в попытке встать.

– Сиди уж.

Но Петя уже вскочил, и, зардевшись как маков цвет, бросился мне на шею.