Долг жизни, если бы он и в самом деле возник, мог стать причиной для серьезного беспокойства. Только с чего Тиррелинир взял, что Повелитель им связан?

— Вы признанный наследник Илодара. Боюсь, этого достаточно для возникновения долга жизни, хотите Вы того или нет.

— Я давно уже не наследник.

— На момент спасения им были.

— Тогда почему я до сих пор не заметил, что Повелитель — мой должник?

— Потому что Вы до сих пор не признали долг. Чем раньше Вы это сделаете, тем лучше.

— Мне и так неплохо.

— Раз Вы отказываетесь назначать цену, это право переходит Вашему отцу как главе. Вы должны понимать, что мы этого не допустим. Если Вы не возьмете эту обязанность на себя сейчас, Вам придется это сделать, когда Вы станете старшим.

Я похолодел, осознав, на что намекает эльф.

— Что такого может потребовать мой отец, чего не могу потребовать я?

Эльф хмыкнул, оставив мой вопрос без ответа.

— Боюсь, что Вашему отцу потребовать ничего не удастся. Граф до сих пор жив только потому, что его смерть Эльгардару в принципе не выгодна, а вероятность того, что он узнает о долге, до сих пор была ничтожно мала. У Вас есть сутки, чтобы принять решение.

— К чему такая спешка? Раньше Вас это не волновало. — Незаметно вытер о брюки вспотевшие ладони.

— Сейчас между Эльгардаром и Илодаром ведутся переговоры. Вполне возможно, что в ближайшее время Повелителю придется посетить Илодар.

— Переговоры?

— Уточняем границу, ничего особенного.

— Повелителя никто не заставляет сообщать моему отцу, что якобы ему должен. Но если Вы сомневаетесь в здравомыслии Ильгизара, просто не докладывайте ему о моем настоящем прошлом. Сам я рассказывать не стану. Он ведь еще не знает?

Если Тиррелинир говорит правду, смысл нашей договоренности с лордом Альевиром становится, наконец, понятен.

— Не знает, но как только узнает, мир не оставит ему выбора — ему придется встретиться с Вашим отцом, чтобы узнать, какова будет плата.

— Значит, сделайте так, чтобы Повелитель не узнал. Отец моего "пациента" не видел, беспокоиться не о чем.

— Ваш отец, как хранитель, почувствует долг, как только Повелитель пересечет границу Илодара.

— Какой еще хранитель? — Только сказок мне тут еще не рассказывали!

— Хозяин, владетель, хранитель… Называйте, как хотите, суть от этого не изменится. — Тиррелинир наградил меня фирменным взглядом, но, увы и ах, меня этим уже не проймешь, я тренированный. — Я не понимаю, что Вам мешает принять долг? Зачем создавать всем лишние сложности?

А и действительно, чего это я? Сделал бы сразу, как добрый дядя сказал, и не кочевряжился!

— Может, потому что я ни слову Вашему не поверил?

Если бы это было правдой, Дайанир меня бы уже давно предупредил. Он-то прекрасно знает, кто мой отец.

— Лорду Альевиру Вы доверяете больше? — Тиррелинир чуть наклонил голову вбок, посмотрел на меня как на чудную букашку и скучающим тоном продолжил, — Что ж, тогда прошу прощения за то, что отнял у Вас время.

Ильгизар.

— Тиррелинир, зайди ко мне. Срочно. — Сразу же оборвал все возможные вопросы и возражения. Никуда от него доклады и прочие неотложные дела не денутся.

— Я думал, ты еще на приеме. — Тиррелинир, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло.

— Как видишь, твоя информация устарела. — Задумчиво посмотрел на, кажется, удивленного моими словами Тиррела. Зачем ему надо было шантажировать Иллирэна? Ведь прекрасно же знает, что нельзя заставить кого бы то ни было признать, что долг выплачен.

Тиррелиниру первому надоело играть в молчанку.

— Ну и зачем, ты меня хотел видеть?

— А сам ты не догадываешься…

— Ильгизар, если ты настроен в шарады играть… — Тиррелинир осекся, видимо, почувствовав, что еще чуть-чуть и он перейдет тонкую грань дозволенного. — Ты разговаривал с братом? — Едва заметного кивка хватило, чтобы он продолжил. — Что он потребовал?

— Сменить начальника СБ, и мы в расчете.

Разом вылинявшая улыбка и посеревшее лицо друга лишь добавили ко всему прочему досаду на собственную мелочную мстительность.

Сообщение Кирриэля решило дилемму, которую я пытался решить в последние пять минут: отпустить уже человеческое посольство или еще немножко помучить?

Кирриэль, кажется, сомневался, что я брошу все дела и сию минуту приду, потому что, немного помявшись, он добавил, что у принца глаза почти черные.