— Вот и я подумал, что в таком случае мы земель от Илодара не получим. — Тиррелинир подходил к этому делу с сугубо практической точки зрения.

— Думаешь, граф знает о долге жизни?

— Иллирэн ему не рассказывал, если ты об этом. Но, думаю, граф должен быть в курсе. Настаивать, чтобы сын сам поведал о своих приключениях, он не стал. Сам провел расследование и так покопался в его памяти, что едва не довел парня до сумасшествия.

— Иллирэн об этом знает?

— Не думаю. Я не стал ему говорить.

Даже если бы и сказал, Иллирэн вряд ли бы поверил.

— По-твоему, граф все это время ночей не спал, ждал, как бы с меня долги получить? Он все-таки не самоубийца.

— Зачем-то же он тебя к себе усиленно зазывает? — Вздернул бровь, намекая, что по-хорошему это он мне должен рассказать, что такого задумал граф, а не задавать риторические вопросы. Тирриленир намек понял. — Мы над этим работаем, но пока ничего примечательного не нарыли. Как только что-нибудь будет, я тебе сразу… — Он вдруг резко прервался, — или я уже отстранен?

Тяжело вздохнув, посмотрел на замершего в ожидании вердикта эльфа.

— Ты действительно думаешь, что Иллирэн мог такое потребовать? Он сказал, что считает спасение своей жизни достаточной платой.

— Так долг оплачен?

Покачал головой.

— Нельзя заставить признать долг выплаченным, ты же знаешь.

Признание Иллирэна настолько выбило меня из колеи, что я и не заметил, когда появилось ноющее ощущение пустоты, явно указывающее на появление долга жизни. Спокойствия оно не добавляло, но, надо признать, фактически впустую растраченный резерв доставлял сейчас куда больше дискомфорта.

— Я и не пытался. Разговор шел только о назначении платы.

Тогда он своего добился: цена назначена. А вот свести к простому взаимозачету, как бы этого не хотелось самому Иллирэну, не удалось.

Кто бы мне еще сказал, как теперь этот долг выплачивать? Спасение жизни — плата, не спорю, достойная. Только я, если честно, планировал как можно дольше не допускать возникновения таких ситуаций, в которых жизни Иллирэна что-то могло бы всерьез угрожать.

— Ты так и не рассказал, что знаешь о прошлом Иллирэна.

— Может, я тебе лучше на него заведенную папочку принесу?

Пораженно уставился на друга, по собственной инициативе без многочисленных пинков с моей стороны собирающегося оторвать от сердца любовно собранные материалы. Бывает же…

— Хионэль, пригласи ко мне лорда Альевира.

Размер "папочки", доставленной мне пару минут назад, наводил на мысль, что подробный пересказ его содержания занял бы не один час. Поневоле задумался, а хочу ли я знать о брате столько? Увы, от самого Рэна я вряд ли что-то узнаю. Как показывает практика, его нужно поставить чуть ли не в экстремальные условия, чтобы добиться хоть капельки откровенности. Не вмешайся Тиррелинир, когда бы еще он рассказал о своем происхождении?

Вспомнил, как некогда предлагал помочь родне Иллирэна материально, представил реакцию графа и рассмеялся. Громко, не пытаясь себя сдерживать. Возможно ушлый граф и не стал бы отказаться от "помощи", хотя сам кому хочешь поможет, не сильно обеднеет.

— Вы хотели меня видеть, Повелитель?

Резко оборвав смех, мрачно уставился на бесшумно появившегося Альевира, мысленно подсчитывая, скольких ошибок можно было бы избежать, если бы я с самого начала знал всю правду. Молча кивнув, положил бумаги так, чтобы лорду было видно их содержимое. Мазнув взглядом по первой странице, он поднял глаза и вопросительно посмотрел на меня.

— Все это время Вы знали, кем на самом деле был Иллирэн.

— Да. — Альевир не стал отрицать очевидного.

— Вы мне солгали, хотя прекрасно знали, что я принял его под свою защиту.

Формально Альевир не сказал мне ни слова неправды, иначе бы я поймал его на обмане раньше. Он всего лишь мастерски подтасовал реальные факты, слепив из них правдоподобную легенду. Лекаря с таким именем в самом деле найти было трудно, хотя бы потому что его просто никогда и не существовало. Зато был наследник графства, чей отец мог потребовать слишком многого в оплату долга. Как бы то ни было, начав ритуал, я взял на себя обязательство заботиться о своем спасителе как о члене своего рода и выполнил бы его, если бы от меня не утаили правду.

— За ним присматривали.

— Вот как? — Хватит и того, что меня уже застали смеющимся в одиночестве, а потому выполняю несложное упражнение на развитие концентрации, так хорошо отключающее все эмоции. — Так почему же Вы допустили его продажу в рабство?!

— Я об этом не знал. Считал, что его казнили.

— Это, несомненно, Вас оправдывает, — Скепсис есть лишь в словах, интонация остается все такой же холодно-равнодушной.

— Он тогда путешествовал с друзьями. Его выпустили из виду всего на пару дней. За это время он был арестован по обвинению в убийстве и приговорен.