— Разберемся.

Только слепой мог не заметить, что глаза Иллирэна меняются в зависимости от настроения. Впрочем, это самое настроение у него скачет по десять раз на дню. Что ж теперь каждое изменение окраса радужки рассматривать как повод для беспокойства?

К моему приходу его глаза уже посветлели, да и взволнованным брат не выглядел, скорее собранным и немного напряженным. Приглашение присесть было, однако, отклонено решительным движением головы.

— Я тебя внимательно слушаю. — Я тоже не стал садиться и теперь замер у окна, выжидающе уставившись на брата.

— Я, Иллирэн Даймиан ваэ Вайлис, виконт Илодарский…

Не отмахнись я столь беспечно от предупреждения Кирриэля, может, не стоял бы сейчас словно пригвожденный к месту не в силах ни то что пошевелиться — слова вымолвить.

— … спас от верной смерти Ильгизара-Виллиниэля айит Кхаледа, Повелителя Эльгардара, разделив с ним свою кровь. Искупить этот долг может только спасение моей жизни. Ни я, ни мои родичи, ни по отцовской, ни по материнской линии, впредь не потребуем иной оплаты. Цена назначена, долг выплачен, да услышит меня мир.

Сознание продолжало отстраненно фиксировать слова Иллирэна, но все они терялись на фоне шокирующего признания. И все же до сих пор гораздо проще было поверить в сказку, скормленную мне Альевиром, такую логичную и правдоподобную. Одно единственное уточнение — Иллирэн часто бывал при графском дворе и регулярно общался с мифическим наследником — объясняло все кажущиеся неувязки. Или почти все.

Правда же казалась настолько нелепой, бредовой, что никак не желала укладываться в голове. Не мог несовершеннолетний наследник графа столько времени провести в лесу, чтобы его при этом никто не хватился!

Иллирэн слишком трепетно относился к своей семье, чтобы этот бред оказался всего лишь шуткой. Да и некоторые детали головоломки, наконец, вставали на свои места. Ни на один разъезд мы тогда так и не наткнулись, да и тщательно охраняемую границу пересекли беспрепятственно, что просто нереально для обычного лекаря, в какие бы он там круги не был вхож.

Но как владетель Илодара мог допустить продажу в рабство своего ребенка? При его влиянии, связях, богатстве, в конце концов, графу достаточно было пальцами пошевелить, чтобы вытащить попавшего в неприятности сына!

В какой-то момент я почувствовал, что окончательно теряю контроль над силой, чего со мной не случалось уже больше века. Легкое покалывание в пальцах, молоточки, бьющиеся в виски… — всколыхнувшаяся сила требовала немедленного выхода, благо, чтобы найти объект для ее применения, идти далеко не надо.

— И что же, позволь узнать, побудило тебя мне это сообщить?

Заклинание требует предельной концентрации, а потому посторонним мыслям приходится ютиться на задворках сознания. Закрепляю последний узелок и, чуть прищурив глаза, любуюсь проделанной работой. За переливчатой паутинкой почти невидно плотно сжатых губ, а пробегающие искорки смягчают прямой требовательный взгляд.

— Я так и думал. Никакого долга жизни не было. — Только сейчас до меня доходит, что имя было всего лишь частью ритуальной формулы, притом частью далеко не главной. Иллирэн вовсе не откровенничать пришел — долг требовать. — Надеюсь, Вы развеете сомнения на этот счет у лордов Тиррелинира и Альевира, столь рьяно пекущихся о Вашей безопасности, и они не будут впредь рассматривать моего отца как угрозу Вашему благополучию.

— Непременно.

Я даже не попытался задержать Иллирэна, почти выбежавшего из кабинета. Пусть идет, мне сейчас как никогда необходимо побыть одному.

— Мне подавать в отставку прямо сейчас?

— Подожди. Что ты знаешь о прошлом Иллирэна и чем ты ему угрожал?

— Не угрожал. Предупредил, что его отцу не позволят получить долг за сына. В настоящий момент твой брат является единственным наследником графа Илодара. Сам понимаешь, чем это всем нам грозит.

Понимаю. Что тут понимать? Старший может выплатить долг жизни за своего родича, по тому же праву может и требовать с должников за своих младших.

— И давно ты знаешь?

Едва заметно поморщившись, Тиррел покачал головой.

— Надо было рассказать мне, а не устраивать самодеятельность. Я бы сам разобрался.

— Да? И что бы ты делал, когда твой брат в очередной раз сказал бы, что ему от тебя ничего не нужно? Нет, я понимаю, что графа в принципе можно было устранить в любой момент…

Раздраженно дернул головой, прерывая Тиррела. Сам бы с превеликим удовольствием приложил руку к устранению "родственничка". Только теперь, если с головы графа хоть волос упадет, меня обвинят в первую очередь. Даже если я узнаю об этом в последнюю очередь. Даже если никто из эльфов к этому никакого отношения иметь не будет.