– Мошшешь. И я даше рисскну. Я дейсствительно хочу почесаться. Но не ссдесь. А за ушами. Мне неудобно, а у тебя рруки мягкие. Но учти, я сам скасал, а не ты угадал.

И дракон лег на землю спиной к Марку. Марк посмотрел на голову дракона, не сильно уступающую ему в размерах. Присел возле ушей. Потрогал ухо. Ухо шевельнулось. Мягкое, теплое ухо. Как у лошади. Марк так и подошел к проблеме - как к лошади. Мурчащий дракон - это еще то зрелище! Низкий рык, сродни тракторному, прокатился по могучему телу. Потом еще один. И еще. Марк почесал за ушами, потом - внутри. Дракон прикрыл глаза, приоткрыл пасть, и только муррык вырывался из нее при каждом дыхании. Марк встал, прошелся вдоль спины. Потрогал крылья. Они тоже оказались мягкие. Крыло с пугающим треском распахнулось, нависнув над Марком огромным зонтиком. Марк выглянул из под крыла - дракон по-прежнему лежал с закрытыми глазами, только ухо направлено на человека. Марк почесал перепонку. Дракон передвинул крыло. Марк почесал и в этом месте. Дракон перевернулся на живот, расправил второе крыло. И снова крыло пронеслось в пугающей близости от головы Марка, при этом совершенно его не задев. Марк почесал и это крыло, с обеих сторон. Дракон сложил крылья, раскрыл их, потянулся, почесал задней лапой грудь. Сложил крылья и в упор взглянул на Марка.

– Ну как? Хощешь еще чешуйку?

– Нет, - снова ответил Марк.
– Не хочу. И не хотел. И не захочу.

Дракон помотал головой.

– Не сахощешь... Ты чшеловек. Ты слаб и переменщив. Если бы ты был волшшебник, я бы мог всять ссс тебя сслово, но ты не волшшебник. И твое слово ничшего не сстоит. Жшизнь ты заработал. Но это моя милоссть, а не твоя саслуга. Иди, жшиви.

– Жизнь? А ты что, хотел меня убить?

– А ты дурррак, - с удовольствием констатировал дракон.
– Наивный и глупый. Я уже пошти вессь в чешуе. Што мне твоя шиснь? Плюнуть и расстерреть!
– дракон показал, как.
– На мой век людей хватит. А кашдый чшеловек - угроса для драконов. Жшивой чшеловек.

Марк снова оглядел чешуйчатую грудь. Другими глазами.

– Мдя. Одна чешуйка - одно доброе дело. И одна жизнь. А ты живешь долго. И скоро новая чешуя тебе будет не нужна... Но удовольствие останется.

Дракон довольно заурчал.

– Если бы кашдая чешуйка давалассь чшеловекам ссеной их шизни - я бы мог гордиться. Мной бы гордилиссь вссе драконы. Но много, много чешуи оденет дракон, прешде чем убийсство чшеловеков сстановится удовольствием. Сколько пррриходитсся вынессти дрракону, пока он в ссовершенсстве осссвоит чшеловещескую подлость, шадность, глупоссть и лшивость. Но вы, чшеловеки, хоррошие учителя.

– А ты?
– спросил Марк.

– А што - я?

– А ты? Ты впитал в себя все эти подлости, пакости... Принял их, и сделал своими. Чему ты теперь учишь человеков? Например меня?! Той же гадости и подлости. Только более изощренной, ядовитой и обидной.

– Моя подлоссть не во мне, а в тебе!
– дракон опять припал к земле, став похожим на огромного варана. Но удивительное дело, Марк его совершенно не боялся. Ну, ни капельки!

– А ты можешь отличить одно от другого? Та подлость, которой тебя научили люди, от твоей, природной? А может, человеки научили тебя другому? Состраданию? Жалости? Великодушию? Ты, забравший сотни жизней "подлых людишек" - ты сам сейчас больше человек, чем я!

Дракон неожиданно отступил, лег на землю хвостом к вершине холма. А Марк наоборот, расправил плечи в обличающей речи:

– Люди разные! И хотя среди них встречаются и сволочи, многие из тех, кого ты съел, могли еще разобраться в своих заблуждениях, может, они просто боялись, они, как ты, стараются покрыть свою нежную душу чешуей, только эта чешуя нарастает не от добрых дел, а от злых. И человек, так же как ты, думает - "закроюсь, а уж потом буду добро творить, когда не страшно будет". Но только привыкает он творить зло. Как ты говорил: "забывают вкус солнца". А тут еще и ты со своими чешуйками. И как мы похожи! Вы защищаете тело, мы душу. А желания одни и те же. Вот скажи, чего ты хочешь?

– Ссейщас я больше всего хощу тебя сьессть. Ссо всеми твоими мысслями и поущениями. Ты наивный дуррак. И ты еще хощешь научщить меня щить?

– Может, я и дурак. Но иногда стоит прислушаться к мнению дурака. Кто тебе еще правду скажет, как не дурак?. Вот мне, дураку, видно, что ты ведешь себя странно. Пришел, сделал доброе дело, и хочешь сожрать. За что? Зачем? Я дал тебе чешуйку. Ничего не взял взамен. За ушками вот почесал. А могу и вообще подарок сделать.

– Это какой?

– Это такой. Ты можешь совершенно спокойно менять чешуйки. Без проблем и волнений за собственную сохранность. Если ты догадаешься делать свое доброе дело - дашь какому-нибудь человеку возможность сделать добро для тебя. Ну, например, ухаживать за тобой. Или хотя бы дружить. Тогда одна чешуйка отвалится, а одна - вырастет. И кони целы, и драконы сыты - козырнул переделанной пословицей Марк.

– Не полущитсся. Во-первых, щеловек должен сам догадатьсся, о щем я мещтаю. А во-вторых, он долщен быть волщебником. А волшшебнику ссделать для меня мою мелощ - не добрро. Он ще не бесссскоррыстно делает, а са чешшуйку!

– Значит, надо договариваться с волшебниками. А не есть их.

– Их съещ, как ше! Так хлестанет, што без головы осташщся!

– С чего бы?

– Волшщебники ведь имеют ссилу. Много ссилы! Больше, щем дракон. Только драконы ссилу имеют внтури, а волшшебник - сснарруши. А ессли волшшебника убить внесапно, его ссила вылетает. Нищем не контрролируемая. И ушш тут - как повесет. Повессет - только субов лишшишшшсся. А не повесет - и чешуя не помошет.

– Поэтому ты меня не убиваешь? Боишься, что я все-таки волшебник?

– Ага, - кивнул дракон.
– Но не только поэтому. Ты вссе-таки угадал. Про крылья. И даше дал мне две чешуйки.

– Может, ты еще что-нибудь для меня сделаешь? Тогда и третью получишь!

Дракон оглядел Марка. Внимательно, с головы до ног.

– Я уше ссделал. Не убил тебя. Хватит тебе пока.

– Ну, хорошо. Не убил. Фиг с ним, добро. Верю. Сомнительное, но добро. А что мне с остальным твоим добром делать? Опять же, погладить дракона я мечтал много лет. Было, и прошло. А что мне делать с твоей историей о бедственном положении драконов? Это-то чем для меня добро?