Ешка еше раз обнял на прощание стыдливого Емса и пошел поить Машку.

Машка опять похотливо зачесалась рогами о большой круглый живот Ешки.

Везде пахло звериной шерстью и ужасно хотелось молока.

– Ме – ме – , ребеночек, – заблеяла Машка и повалила рассеянного Ешку на траву.

И долго терлась о него своей пушистой мордой как о козленочка.

Оторванная и случайно носящаяся по ветру былинка со странной неизбежностью залетела Ешке в нос и чихал он до слез долго и думал только о ней, оторванной и случайной, и чем, кем она была, пока не залетела ему в широкие ноздри.

Поэта эР опять измотала кромешная тьма. Он как часовой на посту стоял у окна и пил снотворное, которое ему не помогало.

Мамзель Туринов ничего напоследок ему не сказала, а пьяный Емс два раза ткнул ножом в сердце и даже не извинился.

– Никакой романтики, – тоскливо подумал поэт эР и безвольно упал в кровать.

Было по солнечному радостное утро, когда Ешка и Емс пришли проводить в последний путь позта эР. Мамзель Туринов закатывала куда-то далеко свои голубые глаза и вела за руку притихшего Псевдолога.

Перьев летел высоко над миром и ничего уже не видел.

Поэт эР задумчиво сидел, и мучительно долго писал свое поэтическое завещание.

Множество великовозрастных потомков топтались у его дверей и с тупым пристрастие прислушивались к его заключительным вэдохам.

Все было не так уж и плохо, только какой-то случайный негодяй все же забрался к поэту эР через слуховое окно и взял у него интервью.

После этого нетерпеливый Емс обдав всех собравшихся совершенно непонятным перегаром почти незаметно проскользкул в комнату, где еще несколько раз спокойно и молчаливо ткнул поэта эР ножом в сердтце, на что поэт эР только предательски закричал черт знает что такое и упав с кресла, улетел в иные миры, как сорванная ветром былинка…

Напуганный Емс побежал следом. В его глазах было наломано много дров и думать было вроде бы не о чем, хотя мамзель Туринов знала, что любая казнь заглушает творческий испуг – быть собой.

Вскоре поэту эР поставили прекрасный памятник из белого мрамора…

Однако простоял он недолго, какой-то сумасшедший террорист ужасно влюбленный в поэзию поэта эР, взорвал памятник, чтобы потомки не смогли запомнить его великого кумира, который никому не был нужен, и которому никто тоже был не нужен, но который все время что-то писал и учил других людей больше все ценить свое Одиночество, прошу прощения, что не Отечество.

Мамзель Туринов в последний раз проплакала на обломках памятника и от разбросанного праха поэта эР тут же на кладбише благополучно родила ребеночка, хотя никто не исключал того, что ребеночек все же появился от несчастного Емса, хотя вполне возможно, что его отцом был все же благополучно отлетевший туда поэт эР.

И все же у многих скопилась в мыслях надежда, что безвременно ушедший от нас поэт эР, так или иначе, со временем станет не только великим поэтом, но и символом всей нашей предполагаемой культуры, немного отодвинув в глубь прошлого уже слегка поднадоевшего и осточертевшего, но такого же великого поэта Пэ… Которому поэт эР тоже от скуки посвятил множество поэм и сонетов… Отрывок одного из них звучит приблизительно так

«Ты много видел мой таинственный отец, (имеется в виду отец ненастоящий, а чисто духовный)

Тебя, увы, никто почти не понял,

(у поэтов вообще сознание очень затемнено)

Иных миров посланец и певец,

(поэты часто ассоциируют провоцируют себя с певчими пичугами)

Промчался вихрем ты иль мимолетным огнем.

(мчаться в поэзии или гореть обыкновенная привычка вдохновенных особо)

Лишь мать мою стремительно ты поднял

(имеется в виду опять таки ненастоящая мать, а Природа-матушка)

В ту высь, которую никто из нас не знал,

(у поэтов просто темнота одна в голове)

Создав из чувств ее бездонный идеал,

(в поэтах часто встречается идеальная бездонность)

Ты из нее мой облик изваял…

(поэты вообще любят все время что-то лепить, поэтому на блатном языке их всех зовут как следователей лепилами)

К сожалению никто из людей так и не узнал, что рядом с ними живет и творит величайший словонаследник поэта эР, поскольку все свои стихи он отдавал только мне, и только на некоторое время, тайком, чтобы его тоже ненароком не убили, так как в России стало уже давно печальной традицией убивать своих великих поэтов, дабы потом их, как следует, возвеличить!

Может поэтому глядя изо всех сил на печальный пример своего опять таки ненастоящего, а духовного отца, он считает, что большинство великих людей уходит из этой бренной жизни опять-таки по причине своей же бессмысленной великости..

Так или иначе я проникся должным уважением к стихам никому неизвестного «сына» поэта эР, который также взял себе никому неизвестный псевдоним своего отца, для того, чтобы хоть иногда в ночной звездной мгле читать свои стихи таким проницательным и весьма одаренным людям как я…