Потом я вдруг увидел не один, а несколько черных силуэтов летящих людей, которые стали соединяться с собой в круглые хороводы, вслед за ними все звезды начали покидать свои места и тоже складываться в большие и маленькие светящиеся хороводы, которые стали перекрещиваться между собой, создавая подобье часового механизма, одновременно с этим послышались гулкие звенящие удары.

Потом я увидел, как девушка из гроба приподымается с испуганными глазами, глядящими на меня, а одновременно за нею на белой стене расплывается сначала маленькое, а потом огромное черное пятно, из середины которого капают небольшие капельки крови.

Постепенно пятно разрастается до невероятных размеров и мгновенно поглощает в себя и стеклянный гроб на цепях, и столбы со светильниками, и всю возвышающуюся надо мной небесную сферу с хороводами летающих людей и звезд, и я даже не успеваю произнести ни единого слова.

Я бегу от пятна, и стены сразу же расступаются передо мной, а пятно это все гонится и гонится за мной! И еще совсем немного, и оно целиком проглотит меня ко всем чертям! Е* твою мать, мне же страшно!

Вдруг я спотыкаюсь обо что-то круглое и сферическое, падаю, падаю, а потом подымаюсь и вижу, что это наш земной шар, по которому ходят крошечные точки, т. е. люди, а над ними летают точки чуть-чуть побольше, я понимаю, что это самолеты, спутники и космические ракеты, а шар сам собой висит над полом и кружится, как точная и живая модель Земли, тогда я хватаю эту крохотную модель Земли и бросаю ею в надвигающееся на меня черное пятно, и пятно вместе с Землей исчезает, а я неожиданно задумываюсь о том, что эти люди, крошечные создания могли погибнуть, а значит эта страшная дыра могла вполне удовлетвориться этими крошечными жизнями, о которых я вообще ничего не знаю.

Я вздыхаю, перевожу свой боязливый дух, потом замечаю, что начинаю слепнуть от белизны окружающей меня всего комнаты, я пытаюсь нащупать дверь, но ее нигде нет, и я внутри этой комнаты, как в коконе, только из стен идет какой-то странный белый цвет, как в компьютере на экране монитора, когда ты хочешь, что-нибудь нарисовать, но твоя мысль пуста, и ты ничего не можешь и вынужден долго вглядываться в эту белизну, только она везде, даже когда ты быстро вращаешь головой, ты ничего абсолютно не видишь, и тебе становится страшно, и ты опять кричишь, Е* твою мать, а по щекам бегут слезы и ты весь дрожишь и ничего не чувствуешь, кроме дрожащего и замерзающего от страха тела, ничего, Е* твою мать, ничего…

Это состояние длится бесконечно, ты пытаешься лечь, но не можешь, сами стены, пол и потолок мгновенно меняются своими местами, и ты опять уже снова стоишь, Е* твою мать, ложусь, и раз – снова стою! Это, видно, Вольперт постарался, создал ловушку сновиденью, потом продел его через свою иголку и сплел узор из своих страшных мыслей, по ниточке зашил в мои мозги, по нитям вычислил вхождение в пространство, а из пространства в пустоту, потом в ее пустую середину, по формулам шаги все отсчитал, соединил в одну сплошную схему и приговор суровый подписал!

Наконец я вижу с огромным облегчением дверь и выхожу из нее, оглядываюсь по сторонам и вижу, вроде, пустынную городскую улицу с небольшими трехэтажными домами, потом смотрю на дверь, из которой вышел, обыкновенная деревянная дверь, а на ней табличка: ВХОД ПОСТОРОННИМ ЗАПРЕЩЕН!

И со злобой помочился на эту дверь, плюнул несколько раз, сорвал с нее табличку и пошел дальше. И вижу, стоит на тротуаре какой-то большой черный ящик, и кругом никого, я снимаю с ящика крышку, а в нем сидит с загадочной улыбкою Вольперт, который, по-видимому, давно уже сошел с ума и ждет от меня того же, а может, чего-то еще!

– Что, не ждали?! – усмехнулся Вольперт, вылезая из ящика, – а зря, такие люди просто так не исчезают!

– Скажите, профессор, – задумался я, а что такое значит вирнол? Узнать бы, от чего это лекарство, уж больно название мне незнакомое, я ведь фармацевтику-то изучал, а это, ну, ни в какие ворота не лезет, а то если бы узнал, от чего это лекарство, так, может бы, легче свою болезнь распознал?!

– Вир – это по-английски защита, – прошептал Вольперт, почему-то боязливо оглядываясь, – а нол – наш русский ноль, то есть пустота, таким образом вирнол – это защита Вашей собственной пустоты, то есть Ваших пустых мозгов от Вас самих!

– Когда мозги слишком пустые, мы их начинаем заполнять, как компьютер, с помощью вирнола, причем заполняем самой разной информацией, чтобы пациент не успевал задумываться и находить верный ответ на создавшуюся ситуацию, а следовательно, мы мешаем таким образом ему сходить с ума! Ну, как, логично! – спросил профессор.

– Логично! – ответил я и зачесался. Все мое тело теперь зудело от какой-то заразы, а может, даже нервического припадка.

В этот момент из черного ящика вылезла та самая голая девушка с золотистыми волосами, которую вместе со стеклянным гробом недавно проглотила черная дыра. Теперь она глядела на меня с нежной улыбкой и все время подмигивала мне левым глазом.

– Есть ли на свете кто-то более прекрасный, чем эта молодая покойница? – с тихой улыбкой спросил меня Вольперт, опять поправляя съехавшие ему на нос очки.

– А разве она уже умерла? – удивился я.

– Для тебя – нет! – улыбнулась девушка и, обняв, поцеловала меня.

– Ты только не бойся, – шепнула она, – между живыми и мертвыми разницы нет! Как только меня почувствуешь, так сразу увидишь тот свет!

– Да уж, – вздохнул сзади нас Вольперт, – Смерть – занятие невеселое, если нет загробного мира!