Тоска привлекла Кристобелль слишком близко к его кораблю, и она попалась в сети. Моряк прижал ее к палубе и увидел в ее левом глазу будущее – видение славы и богатства, во сто крат превышающего любовь в его настоящем. «Я стану владельцем прекрасной русалки в бродячем цирке уродов», – думал он, больно сжимая ее плечи.

Испуганная Кристобелль извивалась, кричала и била его могучим хвостом. Моряк ударил ее по лицу, и в ее потрясенном правом глазу увидел другие картины будущего: воплощенную ярость моря, бурные черные волны и затонувший в полночь корабль. Свою смерть в цепких руках русалки, ее кроваво-красные локоны на своем горле.

Он крепко зажал русалку и ножом выколол ей правый глаз – предвестник ужасного будущего. Моряк пригрозил, что если она не прекратит сопротивляться, он чешуйка за чешуйкой срежет ее чешую ржавым ножом, выпустит страдающие от безнадежной любви кишки на палубу и выставит ее в цирке уродов как чучело морской ведьмы.

Он успел забрать у нее только глаз, прежде чем обещанное будущее настало. Кристобелль сумела опутать его волосами и утащить за борт. Она хранила его скелет в подводной пещере, время от времени наведываясь туда, чтобы продеть водоросли между его ребрами, возложить на череп венок из кораллов и отдаться ненависти, смеху и горю над останками самого любимого врага.

Отчего-то Кристобелль по-прежнему обожала саму идею любви.

– Он приятный, – сказала Изола, – но будет нечестно втягивать его во все это.

– Во что?

– Ну, ты знаешь. – Изола повела рукой в символическом жесте, описывающем ее мир. – Все это.

– Ты к нему неровно дышишь, – поддразнила Кристобелль.

– А еще ко мне прицепилось злобное привидение, – возразила Изола. – Он заслуживает большего, чем такую, как я, да еще и с мертвячкой в придачу.

Лоза вольным стилем плыла обратно. Кристобелль скользнула в воду и понимающе подмигнула И золе.

– Это будет в высшей степени неразумно, – добавила Изола. – Разум говорит «нет».

Русалка улыбнулась, подчеркивая еще один изъян своего лица – родинку на щеке, куда ее любимый когда-то моряк воткнул крюк, чтобы пленница перестала кричать.

– У разума и души, – мудро сказала Кристобелль, прежде чем нырнуть, – нет ничего общего, кроме гласных.

В легендах Авалона говорилось о русалке с пляжа Кровавой Жемчужины – мстительной гадине, которая топила посмевших взглянуть на нее мужчин, утаскивала детей в подводные пещеры, насылала на женщин бесплодие, заманивала корабли на скалы, портила улов рыбы и накликала бури. Говорили, что она насыпает песок в розовую впадину на месте своего правого глаза и поливает его кровью своих жертв. Эту кровь она замораживает в водах арктических морей и прикрывает глаз нежно-розовой ракушкой, а раз в год отковыривает ракушку и находит под ней белорозовый камешек – кровавую жемчужину. Эти жемчужины русалка нанизывает на пряди своих волос, отсчитывая годы своего заключения в прозрачном море, – словно отметины на стене тюремной камеры или зарубки на изголовье кровати.

– Кристобелль, – как-то раз спросила у русалки восьмилетняя Изола, – ты и есть Русалка с пляжа Кровавой Жемчужины?

Выпутывая яркие волосы из прибрежных камней, Кристобелль рассмеялась.

– У меня много имен, querida, – отозвалась она, подражая акценту Алехандро. – Мудрый не станет обращать внимание на сплетни, но у такой репутации, как моя, есть и преимущества.

Она не сказала ни «да», ни «нет», и тогда Изола ее не поняла, но теперь, в шестнадцать лет, вспомнила слова русалки, задумавшись обо всех тех ярлыках, что наклеивали на нее девчонки своими резкими взглядами: «странная», «черствая», «а вы слышали о ее матери?». Репутация. Неважно, правда ли то, что о вас говорят, – важно лишь то, как эти слухи использовать.

Центр Авалона утопал в воде. Нескончаемый дождь смыл половину рождественских украшений со сливы. Остальные Изола унесла в дом и украсила ими искусственную елку в гостиной. Она знала: это поднимет маме настроение, потому что зима всегда вгоняла ее в депрессию.

Вместо украшений Изола начала строить алтарь у корней дерева. Она поставила туда фотографии сливы разных лет, на которых та мерилась ростом с Изолой – малюткой Изолой с двумя хвостиками, Изолой в школьной форме, моргнувшей от вспышки фотоаппарата, сердитой Изолой-подростком, избегающей смотреть в объектив.

Дождь усиливался, и потихоньку начал дуть ледяной ветер, поэтому Изола прибила к стволу зонт, чтобы защитить алтарь со свечами и подношениями, а к корням степлером приколола копию фотографии из своей любимой книжки: женщина в черном, в панковских кожаных брюках в обтяжку и тяжелых ботинках, способных разрушать королевства.

Когда выдался погожий день, Изола вновь принялась читать сливе сказку (на этот раз выбрав историю, в которой природа была одним из персонажей, а героиня – из тех, кто убивает), чтобы попытаться поднять боевой дух несчастного дерева.