Шрифт:
Леди упала на колени и отгребла от корней дерева пропитанную кровью землю. Ее дерево-мать не будет питаться от ее матери-единорога.
Один за другим единороги исчезали по ночам. Леди водила стадо к скалистым берегам, прятала его в пещерах под водопадами и в лесной чаще. Но каждое утро обнаруживалось, что пропал кто-то еще, оставив лишь следы борьбы и кровавые отметины на земле.
Леди перестала спать, а днем снова и снова водила перепуганных единорогов с места на место, но ради охоты стадо разделялось, и всякий раз возвращалось одним единорогом меньше. Стадо стало единым организмом, постепенно теряющим конечности и органы, а Леди чувствовала, что ее странное тело тоже меняется – часть его она похоронила в лесу, другую подвесила на дерево, третью утопила в реке. И так продолжалось до тех пор, пока от нее не осталась только тень, неподтвержденный слух.
И, наконец, исчезло все стадо – кроме одного, последнего единорога.
Крошечный жеребенок родился у Водоросля и Жемчужины; в честь деда, Мрака, его назвали Сумраком. Водоросль пропал в ночи, и Леди посвятила свою жизнь уходу за малышом. Она не отпускала его от себя ни на шаг. Днем она добывала еду, охотилась и пела, а по ночам гладила черную шерстку Сумрака, кормила его с рук перетертыми ягодами и мясом и тихо пела малышу ласковые песенки. Сама Леди старалась спать как можно меньше. Они страдали от нехватки еды и надежных убежищ: жеребенок был слишком мал, чтобы быстро бегать, слишком слаб, чтобы карабкаться по скалам и слишком истощен для долгих переходов или продолжительной охоты. Леди прижималась к нему щекой и чувствовала биение сердца под блестящей шкурой – не такой холодной, как у Мрака, но прохладной, словно соленый пруд. Разбавленный Мрак.
Шестнадцать единорогов пропали. Родного стада Леди больше не было. Убежища закончились. Леди и Сумрак добрались до лесной опушки.
Леди почуяла дым и запах жженой плоти. Мясо, но испорченное – что-то восхитительно теплокровное зажарили так, что оно обуглилось на огне. Сквозь листву опушки Леди пригляделась повнимательнее, а жеребенок тем временем тыкался носом ей в поясницу. Впереди виднелась бревенчатая изба – по рассказам Мрака Леди знала, что это такое: что-то вроде капкана, в который люди шли добровольно, окружая себя мертвой древесиной и искусственной листвой. Леди не нравился этот запах, идущий из трубы на крыше деревянного дома. Для единорогов дым означал начало лесного пожара, и они всегда бежали от него на холмы или ныряли в водопады и там, сбившись в кучку, тряслись от страха.
И Леди задрожала.
Пришла ночь. Голодный и усталый жеребенок капризничал: он прикусил Леди пальцы, когда она попыталась его погладить. Они смотрели, как дым густеет, и вдыхали его изменившийся запах. Надвигалась зима, и малыш тоже дрожал – не от страха, как Леди, а от холода. Ей не хотелось, чтобы маленький Сумрак замерз до смерти. Он был последним жеребенком из стада, крошечным сыном Водоросля и Жемчужины, последней звездочкой Мрака.
Потом в избе что-то зашевелилось, открылась дверь, и шестнадцать охотников в меховых шкурах вышли во тьму, возбужденно переговариваясь. Леди задержала дыхание, когда они шли мимо. Потом послышался треск поленьев в огне.
Сумрак мелко дрожал. Без теплых тел товарищей по племени он не переживет эту суровую зиму. Его шкурка стала ледяной, и это пугало.
Леди боялась охотников и их странного жилища, но потерять Сумрака она боялась еще больше и потому заставила его встать и повела в избу.
Внутри в незнакомом каменном сооружении пылал огонь, а вокруг стояли тарелки с мясом и плодами и стаканы с вязкой фиолетовой жидкостью.
А на стенах висели насаженные на колья головы шестнадцати единорогов.
Жеребенок упал перед камином, слабый и дрожащий, и плотно сомкнул веки.
Леди тоже присела на корточки. Все ее несуразные члены неудержимо тряслись, а на губах молчаливыми чернилами отпечаталось имя Мрака. Его голова красовалась в центре, и золотой рог по-королевски торчал из опущенного лба.
Под взглядом Леди голова Мрака моргнула холодными черными глазами, шея чуть изогнулась, и Мрак посмотрел прямо на Леди, которая когда-то не слезала с него днями и ночами и знала каждую мышцу и каждый бугорок на его могучей спине.
Единорог открыл мертвый рот и заговорил своим обычным певучим голосом:
Тобою мы гордимся, наша Леди,Но попросить тебя должны, прости.Охоту на охотников открой,Коль Сумрака захочешь ты спасти.Рядом с ним была Луна. Дорогая мать-единорог опустила длинные ресницы и пропела:
Должна все сделать так, как я прошу,Когда опасность будет позади.В лес из стекла и черного металла,Без страха, Леди, ты вперед иди.Другие насаженные на колья головы тоже начали оживать. Единороги склоняли шеи, смотрели на Леди сверху вниз и пели в унисон:
Приказываем, кровь врагов пролей,За нашу кровь, пролитую не раз,И маленького Сумрака спаси,Лишь так ты сможешь отомстить за нас.Тебя мы очень любим, наша Леди,Ты нам была на счастье рождена,Но, Леди, когда все они умрут,Себе отрезать будешь рог должна.Она в слезах встала на колени, оплакивая своих любимых, свое стадо, лишившееся могучих плеч и быстрых ног.