– Но я не…

– Ты не сможешь вернуться назад, – с ангельской улыбкой произнесла Лилео. – Твоя другая мама – это лишь отголосок последних лет ее жизни. Она никогда не изменится!

Изола прошла мимо нее под мостом, возвращаясь к горящей Жизнесмерти. Дерево все еще стояло, протягивая верхние ветви к небу в напрасной попытке вспороть брюхо туче, чтобы пролился живительный ливень. В небе сияла белая и круглая полная луна.

Изола представила, как выпускает стрелу и поджигает ночное светило, и задумалась, почему она никогда не замечала, насколько мир Нимуэ сплелся с настоящим миром сквозь трещины в стенах дома? Она разучилась разделять эти реальности, туго свившиеся в единую нить.

– Вы хотели бы здесь остаться? – спросила Изола у братьев, все еще потрясенно стоявших полукругом.

– Что? – пискнула Цветочек.

– Если я здесь останусь, – отчаянно попробовала еще раз Изола, – вы останетесь тут со мной?

Принцы утратили дар речи.

– Ну, теперь ты видишь, моя принцесса? – окликнула ее Лилео, выходя из-под моста. Флоренс плелась за ней.

Изола взглянула в глаза своей темной половинке, и Флоренс еле заметно покачала головой. «Держись подальше от проклятого леса».

Улыбаясь, Лилео протянула руку, и впервые Изола увидела в лесной ведьме что-то материнское, похожее на любовь.

Пульс трепыхался в горле, словно пойманная в сачок бабочка. Под ногами лежал лук, который Флоренс выбила у Изолы, защищая ненавидимую мать. Изола подняла последнюю стрелу. Наконечник светился чем-то розовым.

– Пыльца фей, – пробормотала себе под нос Изола. – Говорят, она может исцелять доброе и уничтожать злое.

– Откуда у тебя эти стрелы? – Лилео прижала руки к сердцу. – Они… они из моих костей…

Изола не ответила. Наложила стрелу на лук и натянула тетиву, чувствуя за спиной молчаливое присутствие пятерых принцев. Сверкающий наконечник засветился розовым почти как Цветочек, и впервые за все это время Лилео испугалась.

– Что ты делаешь?

– Убиваю Одиночество, – спокойно ответила Изола и пустила стрелу, которая ярко-розовой кометой рассекла ночь и вонзилась прямо в сердце Флоренс.

Седьмой дракон, Одиночество, посмотрел на седьмую принцессу и ощерился.

– Ты не сможешь меня победить, – прогрохотал он, и рокот, словно гонг, сотряс даже его чешую. – Принцев больше нет, и ты сейчас одна на всем белом свете.

– Возможно, – храбро отозвалась маленькая принцесса, – но ты ведь тоже последний из своих братьев? А я никогда не останусь совсем одна.

Дракон расхохотался, и из его ноздрей повалил дым, заволакивая принцессу на вершине горы черным туманом.

– Может, я и маленькая! – крикнула принцесса и крепко зажмурилась, защищая глаза от горячего черного пепла. – И последняя! Пусть я не самая добрая, не самая любящая и не самая упорная, но во мне есть понемногу и того, и другого, и третьего! И пока у меня есть это все и в придачу память о людях, которые меня всем этим наделили, Одиночество никогда не сможет меня победить!

Секунду Флоренс стояла, потрясенно дрожа. Из раны в груди что-то текло, но не кровь – скорее, что-то блестящее и розовое. Пыльца фей пожирала ее изнутри.

Лилео в ужасе вскрикнула и подбежала к Флоренс. Бледные руки сжали древко стрелы, вырывая его из плоти. Принцы и Изола хором закричали «НЕТ!», и из темноты моментально метнулась тень, блеснуло золото и раздался глухой удар – Сумрак выскочил из-под сени деревьев и пронзил сказочницу золотым рогом.

Сбитая с ног Лилео оглушительно закричала, и Сумрак выдернул из ее раны рог. Лилео с окровавленным плечом отползла в сторону, таща за собой Флоренс. Притянула ничего не понимающую жертву на колени, боясь притронуться к торчащей из ее груди стреле.

– Не умирай, моя принцесса, не умирай, – выдохнула она, укачивая девочку.

– Но посмотрите, мисс Пардье, – тихо произнес Алехандро, – она не умирает.

При этих словах розоватое свечение в груди Флоренс начало распространяться, охватывая все тело девочки, словно огонь, пожирающий Жизнесмерть. Свет

ослеплял – Изола почувствовала исходящий от двойника жар и отошла, прикрывая глаза ладонью, пока тепло и розовое мерцание не исчезли и в лесу снова не воцарилась темнота.

На руках у Лилео лежала Флоренс с выпученными от ужаса глазами – обоими глазами. Из груди девочки больше не торчала стрела, волосы очистились от крови и грязи. Она снова стала Изолой, но десятилетней, с гладкой прической, в ярком платье и с заплаканными голубыми глазами.

– Спасибо, – выдохнула она. Перевела взгляд с Изолы на Лилео и растворилась в воздухе. Лилео теперь цеплялась за пустоту.