— Какая шампунь? — удивленно отозвалась на его вопрос продавщица в универмаге.

«А какая?» — подумал Николай и сказал:

— Да в бане мыться.

Продавщица фыркнула.

— Нету, что ли?

— Он еще удивляется!

— Я не удивляюсь, я спрашиваю, — обиделся Николай.

Поэтому в хозяйственном с вопросами уже не спешил, а сначала сам оглядел полки, уставленные желтыми пластмассовыми вазами, витрину с металлической мелочью.

— Крышек, капроновых хоть, нет, случайно? — осмелился наконец спросить.

— Случайно нет, — усмехнулась продавщица, заполняя какую-то квитанцию, но потом все же подняла голову. — За одну металлическую надо пять яиц сдать.

— Куриных?

— Куриных, куриных, — засмеялась продавщица.

Николай подозвал Витьку, прицеливавшегося было сесть в пыльное темно-зеленое кресло, и они вышли на улицу, где не пахло так удушающе хозяйственным мылом.

— Нет тут, наверно, Витек, ни газировки, ни мороженого. Пошли щи хлебать в чайную.

— А почему ты знаешь? — спросил сынишка.

— А потому, что и тир вон на замке…

«Шампуни нет, ниток нет… Капроновых крышек — дерьма-то!.. Может, и спички скоро на яйца будут продавать», — так думал Николай, глядя, как Витька возит в тарелке ложкой.

Комиссия, как он узнал после обеда, должна была начаться в три. А в пятом — автобус… Захотелось попуститься всем и вернуться на остановку, чтобы там, никуда не трогаясь, скоротать оставшиеся часы. Николай распаковал самолетики, прочитал вслух их названия под крылышками и сказал-Витьке:

— Играй спокойно, нам еще тут до-олго загорать.

— Тебя резать будут? — настороженно спросил сынишка.

— Уже зарезали, Витек, без ножичка…

На остановку они потом бежали. У Николая все сковало внутри от страха опоздать и окончательно угробить день, измучив вконец сынишку. Палило солнце, и над дорогой, над объездом висела желтая густая пыль, наползающая на будку автобусной остановки. Из пыли выныривали автобусы, машины, приостанавливались и трогали дальше, уже по асфальту, быстро набирая скорость.

Они опоздали бы, если б не Суздалев, заставивший грузить свой телевизор чуть ли не всех попутчиков…

В Богдановке, выходя из автобуса, Николай жестко встал одной ногой на землю, и толчок отозвался не болью, а тем неприятным предельным ощущением, которое пережил он, возясь в бане.

— Все, — сказал он сынишке, когда не спеша шли к дому, — буду только один ездить.

Дома он пролежал на топчане до самого прихода жены. Не хотелось даже шевелиться. Он обдумывал слова, услышанные на комиссии, вздыхал и прикидывал, как растолковать их Катерине. А она пришла домой уже со своего огорода, принесла какую-то зелень. Отвернув край обоев, чтобы видеть улицу, подсела к нему.

— Ну, и как? — спросила.

И Николай начал с магазинов.

— А ты как хотел? — не удивилась жена. — Везде только и разговоров, что про дефицит. И, главное, так нету, а на масло, на яйца — пожалуйста… Это уж я вам на всякий случай наказывала. Витька, наверное, умаялся?

Николай рассказал про их похождения.

— Ну, и не бери его больше. Много еще ездить придется?

— На комиссии сказали: не меньше как до августа.

— Вот так тебе и надо, — наставительно выговорила Катерина. — Сколько тебе втолковывали: курить брось, съезди в больницу… А газировки привезли?

— Отку-уда…

— Да это ты все егозил, — Катерина усмехнулась. — Нашел город. Как только там люди живут…

«А ведь живут», — подумал Николай, вспомнив гурьбу ухоженных, справных женщин, спешащих по домам на обед. И вспомнил про телевизор.

— Да я сама хотела сказать, — согласилась Катерина. — Все говорят. Денег рублей триста надо? Вот, а ты все: заче-ем нам сберкнижка!..

Николай, кажется, ни разу так не говорил, но возражать не стал.

Николай опасался приниматься за дела, подобные ремонту полов в бане, а, бездельничая, кажется, еще хуже изматывал себя. Наскучивала возня с Витькой, надоело и Катерину уговаривать, чтобы та ушла наконец от сезонников. Но на каждый день у жены находились новые убедительные доводы, а последним она вообще отмела все разговоры: управляющий Подтелков не то пообещал, не то даже попросил ее поработать поварихой на время уборочной.

— И че тут осталось? Дотерплю, — вроде как смиряясь с чем, сказала она.