Рядом на полу устроился старичок неприметной внешности. Носилки были опущены перед её ложем, я почти рефлекторно встала на колени, припоминая помимо воли инструкции Риана. Склонила голову.

– Вот как! – удивилась княжна, хлопнув в ладоши, и храмовники дернулись, как от удара. – Сдох?

– Его лечила эта травница, госпожа, – прошелестел один из серых плащей, присоединившихся к нам на обратном пути. – Обещала, что выживет.

– Это уж как я решу, – пропела она. – Ну, маленький, ты, который слева, не молчи, мне ведь все интересно! Что там было?

– Он оплошал, госпожа, – запинаясь, прошептал храмовник. – Проклятый Лемар оказался страшен, как демон. Уложил вашего раба в несколько ударов.

– Тогда к чему его было воскрешать? – она удивленно развела руками и хихикнула, явно найдя виновного. Потом надула губки. – Я не нуждаюсь в бестолковых слугах, они так огорчают. Не захотел убить врага своей хозяйки? Ведь именно не захотел, мне ли не знать… Ну прямо бунт! Раб должен сдохнуть до рассвета, и я получу от этого немалую радость. Повисит между жизнью и смертью, подергается…

– Его вины в случившемся нет, – я с трудом расцепила зубы, голос получился тихим и сдавленным. – Я все видела.

– О, она еще и не немая? – дернула бровью княжна, на миг становясь серьезной. – Ну, дальше, раз не умеешь держать язык за зубами.

– Ваш раб болен, он двигался вполовину своих обычных сил. Он задыхался. Но ни один из слуг храма не помог. Арбалеты не сказали своего слова. Лишь одна стрела покинула тетиву, но и та целила в небо.

– Она лжет, – торопливо запаниковал храмовник, обвинявший только что Эрха. Голос дрожал, невольно подтверждая мои слова. – Эта нищенка…

– Пусть травница продолжит, – мягко попросил серенький старичок. – Смелее, дитя. Мы очень хотим услышать правдивую историю, за неё не казнят. Более того, Адепт щедро награждает преданных детей Храма.

– Я слышала звуки боя. Была рядом, но пересилила страх, лишь когда все разбежались. Подошла к рабу. Эти двое вернулись, прошли мимо него и решили позабавиться с женщиной илла, – слова давались с трудом, их приходилось выталкивать из горла. Придушенный окончательно дар лежал на дне сознания, без него я ощущала себя почти слепой и совершенно беспомощной. – Угрожали и мне.

– Госпожа…

– Дальше, – Катан прошипела, внимательно глядя уже на храмовников.

– Я просила слуг Храма сообщить тем, кто старше и умнее, а также обеспечить носилки для раненного. Надо было делать все очень быстро. Он умирал.

– С чего такая трепетная забота? – мягко уточнил старичок. – Он тебе чужой. К тому же всего лишь раб, не способный оплатить лечение. Неужто скажешь: было так темно, что ты не рассмотрела ошейник?

– Я поклялась единственному родному человеку, который научил меня целительству, что не откажу в помощи умирающему, – знал бы Риан, перед кем я отчитываюсь за ту клятву.

– Лекарь? – тихонечко позвала Катан.

Невзрачный человек скользнул из–за портьеры, коротко глянул на Грода и прощупал пульс. Удивленно тронул края раны, метнулся к голове Эрха, приподнял веко недавно слепого глаза. Отшатнулся, шагнул к диванчику хозяйки и упал на колени, подметая челкой мрамор. Как тут все утомительно–церемонно!

– Госпожа, это невозможно, – он слабо развел руками. – Рана смертельна. Но он жив, шрамы имеют давность трех недель и еще… он снова будет видеть обоими глазами. Я в смятении.

– Странно, действительно. – Её огонь взметнулся, разгораясь и искрами осыпал–ощупал меня. – Бездарна. Что тогда?

– Сребролист, о достойная госпожа, – вздохнула я расстроенно. Подняла голову. – Ваш раб обошелся мне в две сотни золотых по самому невыгодному столичному торгу. Спросить их не с кого: вы не заказывали лечения, он был без сознания. Глупые клятвы обходятся дорого.

– Хорошо сказано, – усмехнулась она, поправила складки платья, наклонилась вперед с любопытством. – Значит, хотела поторговать в столице. И что попросишь с владелицы этого мяса, раз уж хватило ума не ждать денег?

– Мой пациент. Я прошу сперва о возможности долечить его.

– А есть опасность? – ей было вновь жаль терять Эрха.

– Не смею говорить… – действительно, что она подумает?

– Поздно, уже такого ты, глупышка, наговорила, – хихикнула княжна. Что она, девочку изображает? Странная манера. – Ну, давай, давай, я ведь жду.

– Ваш раб не хочет жить, – я решилась сказать правду. – Он бредил, я поняла. Это хуже, чем рана, и убьет его скорее. Я прошу дать ему отдых, а мне – развлечение. Небольшую награду я, возможно, заслужила.