Осень продувала тонкую одежду аж до озноба, небо казалось особенно серым и плоским, море – безрадостным. Потому что рядом сидела старшая Ника–Тиннара, он ее давно не видел и нашел совсем постаревшей. Я не могла рассмотреть толком лица, он упрямо глядел в песок и мял в пальцах мелкие ракушки. Ника положила руку на его нервные пальцы, очень сухую маленькую ладонь, и стряхнула крошево.

– Вроде все тут в порядке, и Академия у вас очень живая, и мерзавца этого вытурить удалось без проблем, а вот за тебя я не могу быть спокойна, – вздохнула Ника. – Ну как можно себя грызть без конца! Посмотри: где ты нашел серый день?

Ладонь крепче сжала его руку, и влажный галечник расцвел оттенками косых солнечных лучей, море стало многоцветно и полнозвучно, хмуроватое небо украсилось могучим восхитительным облачным гобеленом. Эл судорожно вздохнул и кивнул.

Краски стремительно линяли: он думал о том, как быстро люди уходят и как скоро он останется на этом берегу совсем один. У него есть дело и друзья, его уважают, мир меняется в лучшую сторону. Только без Ники все снова будет серым. Целую вечность, отведенную ему судьбой айри. Ей вот удалось отказаться от жизни дракона. А у него выбора нет.

– Ну что мне с тобой делать, новоиспеченный декан? – вздохнула она огорченно. – Кому сказать – засмеют. Все у тебя есть, а радости нет. Думаешь, это из–за продолжительности жизни? Риану не говори, отлупит. Ты же знаешь, сколько ему лет.

– Знаю, – кивнул Эл. – Больше всего я боюсь того, что он тоже уйдет однажды.

– Он? – Ника рассмеялась. – Улетит, так точнее. Великому дракону нужна смена. Не хлопай глазами, я–то наверняка знаю. Но никому не скажу, даже ему, и это еще нескоро, изволь и ты молчать. Ладно, не вздыхай, выболтаю еще один секрет. Хотя бы потому, что сама отказалась от долгой драконьей жизни. Может быть, ты нашего Риана и не переживешь.

– Правда? – явно заинтересовался Эл.

– Если встретишь свою половинку и с ней вместе покинешь Релат, то не переживешь, – уверенно кивнула она. – Глядишь, оно и к лучшему…

Теперь я отчетливо видела взглядом Эла лицо старшей Ники. Кожу прокалило солнце, у глаз, по–прежнему ясных и радостно–зеленых, собрались тонкие морщинки, волосы выбелены временем до полного обесцвечивания. Он все равно видел ее очень красивой. Айри смотрят иначе, чем люди, да и правда, она была удивительно светлой и счастливой. А еще – лукавой. Как Риан: знает куда больше, чем говорит. Эл ждал скорого продолжения напрасно, она уже глянула вдаль.

– Странная игрушка – дар дракона. Мне он дал больше иных, и теперь я вижу скрытое очень отчетливо и все больше молчу, чтобы не рассказать слишком много. Зачем знать то, что может сбыться? Это твоя жизнь, я не хочу в нее вмешиваться.

– Разве я способен встретить кого–то? – усмехнулся Эл. – Я же не вижу мир. И людей не вижу.

– Глупости, все ты видишь. И кроме того – это же стихийное бедствие, а не женщина, – усмехнулась Ника. – Само на тебя обрушится. Я не всегда знаю наверняка, но тут случай особый. Даже могу описать и назвать имя.

– Правда?

– «Пра–авда?» – передразнила она весело. – Да. Но не назову, ты же знаешь. Просто имей в виду, если покинешь Релат с ней, назад ты – айри Пэйлит и так далее – уже не вернешься. И очень уж долгой, драконьей, твоя жизнь не будет.

– А она не пострадает?

– Нет, самый заботливый и предусмотрительный из бескрылых драконов. Ничуть. Именно, если отправитесь вы двое – нет. Зато твои глаза…

– Что глаза? – вконец запутался он.

– Думаю, она будет знать, как и я, какого они у тебя на самом деле цвета, – фыркнула Ника. – И ты даже научишься видеть мир, если повезет. Только не отказывайся от него сам, ладно? Если будет совсем плохо, все равно не отказывайся. Это важно. Важнее всего. Обещаешь?

– Обещаю.

Берег погас, кресло скрипнуло.

Получается, моя трижды–пра была на старости лет законченной интриганкой, кровь драконов сказалась, не иначе. Впрочем, если это хоть немного помогло удерживать Эла на краю жизни – спасибо ей. Он же обещал, что от мира не откажется, и слово сдержал. Он вообще очень надежный. Слушал бы лукавую бабульку внимательнее, понял бы больше. Я вот призадумалась: айри не вернется. То есть ты–то, может, и вернешься, но не как айри. Значит, у нас все получится! Я и так уже давно не сомневаюсь, но приятно получить столь странное и безусловное подтверждение. Насчет глаз она права. У настоящего Эла они должны быть бирюзовые в золотой кайме, я сама один раз видела. А прочее – узнаю очень скоро. На днях.

Сигнал пришел ночью.

Браслеты–приемники были лишь у меня и Яли, дело семейное, мы тихо и стремительно бросились в пустой медицинский отсек. Столкнулись у дверей лаборатории, дружно пролезли внутрь, нервно пихаясь локтями. Автоматика уже удалила питательный раствор, отключила системы контроля и подняла оба тела наверх, сдвигая крышки баков. Они были в странном подобии пленки, оплетенные датчиками, невнятно и необычно выглядящие.

Каждая из нас свистнула своего заранее приготовленного слага и перегрузила «добычу» на стол, чтобы увезти домой. Кому приятно просыпаться в лаборатории?