— Наверное, это все самки, сказала Алена. — Их тоже замучило женское любопытство: кто это к ним пожаловал?

Алексей возразил:

— По-моему, наоборот, самцы, уж очень красивые попадаются экземпляры. В мире фауны ведь все не так, как у людей. Там мужские особи гораздо ярче. Есть даже один вид рыб с такими же воротниками, как у тебя. — И он произнес мудреное латинское название.

— Ты не будешь смеяться, если я улягусь на живот?

— Я ведь золотая рыбка, а рыбы не смеются. И вообще, любое твое желание сегодня закон.

Она растянулась на дне плашмя, не боясь помять свое великолепное платье, и прижала лицо к стеклу так плотно, что нос расплющился и превратился в пятачок.

Неважно! Алеше виден только ее затылок, да и то сквозь кружева стоячего воротника, а рыбин вряд ли удивит, что у нарядной венецианской красавицы — плоская поросячья физиономия. У них у самих не лучше!

Вон, плывет чудо-юдо, не то с ушами, не то с рогами! Такое жирное, а как шустро движется!

А морской конек, напротив, не торопится, щеголяет своим изяществом. Надо будет использовать его форму для какой-нибудь брошки.

А это что за круглая хрустальная ваза приплыла на свет? Медуза? Ты, голубушка, гак хороша, что должна бы позировать венецианским стеклодувам. Мона Медуза Джоконда! Или просто — Мона Дуза... Герцогиня Медузичи... Жаль, что на воздухе ты превратишься в жидкий бесформенный кисель!

— Ой, мамочки! — Алена откатилась по полу—иллюминатору к самой стене.

— Что случилось?

— Фу-ты! Мне показалось, что вон та страхолюдина меня вот-вот схватит! Ну и щупальца!

— Такие осьминоги не опасны, это тебе не черные кошки. Зато чернильные. Но вреда от них никакого, просто морской моллюск. Вкусный, между прочим.

Спрут, напугавший Алену, сам от нее шарахнулся и выпустил вокруг себя, бедняга, темно-фиолетовое облако, перекрыв весь обзор.

Катер, однако, не стоял на месте, и вскоре зеленоватая вода вновь стала чистой.

Как чистая-чистая радость...

...Они вернулись в каюту, где аромат цветов смешался с западным ветром, носящим вкусное имя «зефир».

—— Алешенька, милый, я даже не знаю, какое огромное тебе спасибо! Это лучший из всех моих дней рождения. В жизни не получала такого подарка.

— Охо-хо, старею, видно. — Он с притворным ужасом схватился за голову. — Кажется, у меня развился склероз. Не помню, разве я тебе уже что-то дарил? По-моему, только собирался.

Значит, это был не последний сюрприз!

Алена была даже капельку раздосадована: если он хочет еще что-то показать, то должен был такую «коронку», как стеклянный пол, оставить напоследок.

Чудесней этого вряд ли можно что-нибудь изобрести! А ведь гораздо интереснее, когда впечатления идут по нарастающей: и удовольствие полнее, и не будет разочарований. По такому принципу опытные эстрадные режиссеры выстраивают концертную программу.

И тут же она сама себя упрекнула: «Человек так старался, а я еще и привередничаю! Алеша не режиссер, он ихтиолог. Рыбы не спрашивают, в каком порядке им плыть друг за дружкой».

И Алена расслабилась в мягком шезлонге, приготовясь с благодарностью принять любой подарок, даже если это будет пустячок.

С торжественным видом Алексей поставил ей на колени, на бархатную юбку, шкатулку. Тоже обитую бархатом, только темно-вишневым.

Крышка была украшена рельефной вышивкой, какую использовали в прикладном искусстве Высокого Возрождения.

«Да, вкус у него безупречный! — подумала она. — Это работа художника экстра-класса».

Рисунок почему-то показался ей знакомым, как будто уже где-то виденным.

Боже, да ведь это — фамильный герб Вяземских! Точно такой вырезан на сердоликовом перстне, который хранится у бабушки!

Алеша не просто купил этот сундучок, а заказал специально для нее! Когда только успел? И ведь нашел мастера, который согласился выполнить такую сложную работу в немыслимо короткий срок! На душе от всего этого так тепло стало, что плакать захотелось.

— Алеша! Ох, Алеша...

Она поглаживала бархатную обивку, и пальцы чувствовали шершавые выпуклости шитья.

— Но откуда ты узнал, как это должно выглядеть? Неужели и с геральдикой знаком?

— Да нет! Какая геральдика! Сам-то я без роду, без племени. А этот герб — ну, заглянул в библиотеку, покопался немножко. Нашел рисунок, мне его прямо там и отксерили. Принес мастеру готовый эскиз.

И не поленился же! А главное — какая придумка оригинальная. Эта вещь — персональная, не какой-нибудь там пузырек французских духов, который можно преподнести любой женщине!