Вернувшись в лабораторию, я запустил скрипт, который сам написал, чтобы компьютеры за ночь проанализировали данные, и пошел на парковку, чтобы тоже вернуться домой.

В следующие несколько лет мы организовали еще 10 сессий и просканировали более 50 заключенных тюрьмы строгого режима. Все прошло гладко, не считая разве что мелких осложнений. Я чрезвычайно признателен региональной конвойной службе и остальным сотрудникам канадского департамента исполнения наказаний, персоналу университетской больницы и особенно техникам по работе с МРТ и моим коллегам по лаборатории.

За два года до сканирования Ричи мы разработали задачи, с помощью которых хотели изучить дисфункцию мозга у психопатов. В частности, мы хотели создать такие задачи, которые бы задействовали лимбическую систему мозга, которая в основном связана с эмоциональными процес сами. Учитывая типичный для психопатов глубокий де фицит чувств, нас в первую очередь интересовало, что покажет нейровизуализация относительно лимбической системы.

Больше всего нас занимала та ее часть, которая называется миндалевидным телом. Я зову его усилителем мозга. Высказывались предположения, что миндалевидное тело – главная область нарушения у психопатов. Другие просканированные нами важные участки мозга включали переднюю и заднюю поясную кору, которая, как считается, связана с реакцией на эмоциональные компоненты речи и другие стимулы.

Моим любимым тестом, который возник из наших пилотных исследований, была парадигма эмоциональной памяти. В этом тесте исследуемых просят запомнить список из двенадцати слов, которые одно за другим предъявляются на экране. После фазы кодирования следует двадцатисекундная фаза повторения, когда участники обдумывают только что увиденные слова. Затем наступает фаза проверки, когда на экране снова друг за другом возникают двенадцать слов. Половина взята из предыдущей фазы кодирования, а вторая половина – новые слова, которые не предъявлялись до этого. Нажимая или не нажимая на кнопку, участник исследования должен показать, взято ли слово из предыдущего списка или нет. В течение пятнадцати минут предъявляется около двадцати разных списков.

Однако мы не говорили испытуемым, что списки состоят из нейтральных и эмоциональных слов. Эмоциональные слова – это, например, «ненависть», «убить», «смерть». Нейтральные слова – это слова вроде «стол», «стул», «нога». Мы обнаружили, что обычные люди вспоминают эмоциональные слова лучше нейтральных и что миндалевидное тело и передняя и задняя поясная кора больше задействованы в обработке эмоциональных слов, чем в обработке нейтральных. Удивительно, чего только не узнаешь о работе мозга с помощью функциональной томографии.

Я смотрел на огромный компьютерный монитор, пока маленькая красная полоска медленно ползла к концу, показывая, что анализ данных приближается к стопроцентному завершению. Я почти закончил обработку первого исследования, где сравнивались результаты психопатов и непсихопатов в тесте на эмоциональную память. Понадобилось четыре тюремных транспорта, чтобы привезти достаточно заключенных. Я часами вылизывал данные до идеального состояния, чтобы оптимизировать анализ. Мне пришлось исключить нескольких просканированных, потому что они слишком сильно двигали головой, из-за чего изображения оказались слишком размытыми. Я перепроверял все по два и по три раза, чтобы обеспечить полную достоверность результатов, которые должны были вот-вот появиться на экране.

Я сидел, попивал кофе и ждал. Казалось, что полоска ползет наверх целую вечность, но вот, наконец, она остановилась у последней отметки.

На экране возникли слова «обработка завершена». Я бросился к клавиатуре и впечатал данные, которые хотел сравнить.

Где в мозге психопатов проявился недостаток эмоциональной обработки слов?

Компьютер Sun зажужжал, напрягая процессор и память. Когда на экране стали появляться изображения первых результатов исследования по нейровизуализации преступных психопатов, я подумал о том, какая дорога привела меня сюда: о всех выходных и будних днях, которые я провел в тюрьме, о всех поездках взад-вперед, интервью с заключенными, встречах с руководством больницы и департамента исполнения наказаний, о всех наших планах, о всех прошедших годах.

Экран заполнило крупное изображение четырех снимков мозга, где синий цвет показывал те области, где у психопатов проявился дефицит эмоциональной обработки. И я раскрыл рот.

Миндалевидное тело и передняя и задняя поясная кора были выделены ярко-синим цветом – то есть они менее активны у психопатов, чем у обычных людей.

Это был один из тех редких случаев в жизни ученого, когда исследование показало именно то, что ты и ожидал. У психопатов оказался дефицит именно в тех областях, где мы и предсказывали. У них аномальный мозг. Я смотрел на первое прямое научное доказательство того, что их мозг отличается от мозга любого нормального человека.

Слезы вдруг заполнили мои глаза, пока я вглядывался в экран.

Я распечатал цифры и выбежал в коридор, чтобы узнать, не осталось ли в кабинетах кого-нибудь из коллег, чтобы показать им результаты.

Доктор Лиддл был у себя и говорил по телефону. Я ходил взад-вперед мимо его двери, пока он не положил трубку. Тогда я вошел и передал ему листы.

Он посмотрел на них, улыбнулся и без колебаний сказал:

– Надо отправить это в Science.

– Вы думаете, что Science напечатает статью о психопатах? – спросил я.