– Мелко не плаваем.

– Мне нужно переговорить c Необходимцевым. Все заграничные счета проходят через него. Конвертация тоже через него. Если Александр Иванович в деле...

– Александр Иванович в деле, но первую скрипку играю я.

– А что это за деньги? Они чистые?

Остап многозначительно кашлянул, наполнил бокал Оконникова:

– Какая вам разница. Деньги не пахнут, если их хорошо отмыть. Вся сумма поступит из Немешаевска, c расчетного счета акционерного общества «Немхересплюс».

– Вы председатель?

– Председатель – некто Ключников, он вас не должен интересовать.

– Десять процентов от суммы, плюс за конвертацию, в общем на загрансчет падает что-то около трех миллионов.

– В долларах?

– Разумеется.

– Ну и проценты у вас. Как говорил один мой знакомый фининспектор, нас задешево не купишь. Гарантии?

– Никаких. Мы работаем честно.

– Не сомневаюсь. Но бизнес есть бизнес, и если будет прокол и мне покажут комбинацию из трех пальцев, я как сын турецко-подданного, никого не пощажу. К любой служебной лестнице можно пристроить эшафот.

Корейко c замиранием сердца прислушался к голосу Бендера и начал крутить носом.

– Нет необходимости говорить такие слова, – разнервничался Аркадий Борисович.

Остап был величественнен, как император.

– Я не говорю так, если ни в чем не заинтересован.

Оконников закурил в свойственной ему аристократической манере.

– Когда поступят ваши миллионы?

– Когда? Скоро. Нужно ваше принципиальное согласие. Был бы лес, а леший найдется.

– Если все это серьезно, я сегодня же поговорю c Необходимцевым, и не далее как дня через два-три сообщу номера ваших счетов в одном из швейцарских банков и номер счета в московском Банке для Внешней торговли, на который должны поступить деньги из Немешаевска. Далее деньги конвертируются и после вычета комиссионных преспокойненько летят в Женеву. Система отлаженная.

– В таком случае, заседание продолжается! Полагаю, что через недели две, максимум три, деньги будут на счету в вашем банке. Мне необходимо основание для перевода.

– Договор?

– Пусть будет договор, – согласился Остап.

Он разлил по высоким конусообразным бокалам охлажденное «Абрау» и, подняв свой бокал примерно до уровня глаз, дружеским кивком головы пригласил Корейко и Оконникова поднять свои бокалы, после чего провозгласил тост:

– Выпьем за нас c вами и за хрен c ними! И за то, чтобы у нас все было и чтобы нам за это ничего не было! За успех!

На десерт гостям были предложены апельсины, персики, мороженое и легкая музыка.

– Я так понимаю, – продолжил прерванный разговор ответработник, – что сумму придется разделить: половина – на счет Александра Ивановича, другая – на ваш. Я правильно понял?

– Именно так. А это вам для начала...

И Остап достал из портфеля несколько перевязанных банковским способом пачек на сумму сто тысяч рублей и положил их на колени нового знакомого. Оконников, мигая глазами, упаковал пачки в два листа вчерашних «Известий» и, оглядываясь по сторонам, спрятал сверток.

– Буду c вами откровенен. Я всем нутром жажду покинуть эту страну большого эксперимента.

– Нужны загранпаспорта, визы... – вставил свое слово Корейко, смакуя вино.

– Все в наших руках! – Оконников потер руки, будто собирался прямо здесь, за столом извлечь из ниоткуда, подобно фокуснику, необходимые визы и паспорта.

– Значит решено и подписано? – казалось, Бендер был доволен встречей. – Не так ли? И у нас не получится, как в том анекдоте: «Нашли общий язык. Не поделили»? А, Аркадий Борисович?

– Нет, так не получится.

Фокусник из Внешторга поднялся и, откланявшись удалился. Остап обдал подпольного миллионера табачным дымом.

– А мне понравился ваш Оконников, – удовлетворенно отметил он. – По-моему, человек он деловой.

– Да уж, дубиной стоеросовой его не назовешь – тертый калач. Бой-мужик! – Корейко растянул в улыбке щель рта. – А какими делами мы c ним ворочали! На одном только «Реванше» по лимону отхватили.

– Резюмирую, Александр Иванович, мы все ближе подходим к краеугольному камню нашего предприятия.

– Как бы голову не потерять. Бог его знает, чем это пахнет.

– Студент, не трещите крыльями без повода: кто напуган – наполовину погиб, alias, сдайте в архив ваши рассуждения о гусарстве! Скоро мы будем срывать цветы удовольствия. Все на свете идет к лучшему. Лед тронулся!

Остап отвел захмелевшего подпольного миллионера в гостиницу и, как ребенка, уложил спать. Сам же отправился на ипподром. Желание посетить скачки у него возникало всегда, когда он появлялся в столице.