Рудольф повторил:

– Мордовороты?.. Хорошее слово, надо запомнить. Дик, ты ж выставил себя героем, а она больше волшебством, чарами… К тому же надо думать, что и слуги не такие, какими видятся.

– Как это?

– Может быть, это прыщавые хлюпики, их можно завалить одним пальцем? Или веники ходят, а нам кажется, что здоровенные воины с мечами размером с весло… Словом, она побаивалась тебя тронуть, вот что! Отпустила потому… что не могла задержать. Или не рискнула.

Принцесса посматривала на меня с опаской. Я вспомнил, что я ж теперь свободен от всех обетов и клятв, можно бы принести снова… но что-то удержало. Я смогу оказаться полезнее, сказал я себе в оправдание, сохранив независимость. Несвободного могут послать навоз возить, привычное дело в мире, где еще нет автомобилей, зато все утопает в навозе, дает корм воробьям…

По ту сторону костра насыщались Ланзерот и священник. На миг показались одинаковыми, только они двое едят без жадности, соблюдают какие-то непонятные мне манеры, посматривают с одинаковой настороженностью.

Священник сказал сухо:

– Подвиги, чары… но как вырваться из-под власти этой проклятой омерзительной колдуньи доблестному Галахарду?

Я ответил почти так же суховато:

– Та власть… выглядит странно. Там сошлись две равные силы. Она не может сломить его волю… он просто святой!.. а у него недостает силы, чтобы вырваться из оков ее воли.

Бернард спросил угрюмо:

– А ты в самом деле ничего не мог? Ведь ты въехал и выехал свободно. Или пришлось прорываться обратно с боем? Ты говори, не скрывай.

– Нет, – ответил я честно. – Никакого приворотного зелья, никаких ядов, никто не подстерегал за дверью с отравленным кинжалом в руке или в зубах. Похоже, все силы волшебницы брошены на битву с Галахардом.

Рудольф и Асмер переглянулись, Рудольф проворчал:

– Неплохая там битва. Я бы не отказался побыть и побежденным.

– Ну-ну, – оборвал Бернард сурово. – Даже шутить нельзя с такими делами! Падать легко, выкарабкиваться из геенны огненной трудно. Потому Галахард и держится изо всех сил, не делает и шага.

Священник побледнел от гнева. Ланзерот положил широкую ладонь на его тонкую птичью лапку, предостерегающе сжал. Священник открыл и закрыл рот, но Ланзерот настойчиво потряхивал его ладонь, и священник только выговорил зло:

– Несчастные слепцы!.. Поздно будет раскаиваться, когда в котле… А эта волшебница – просто старая мерзкая тварь, гада подземная! Ей лет сто, если не тысяча.

Я возразил:

– Она молода. Я ж увидел ее закрытый колдовством замок? Значит, и она такая, какая есть. Да и Галахарда не обманывает…

– Не обманывает?

– Не обманывает, – ответил я упрямо. – Она добивается, чтобы он ее полюбил. Жаждет, чтобы полюбил… честно. Без магии!

Нечаянно увидел, как огромные глаза принцессы заблестели, наполнились влагой. Она смотрела на меня с ожиданием, но я не знал, что сказать такое, чтобы ее глаза заблестели радостью, а не слезами.

Холмы, которые я принял издали за курганы, оказались в самом деле курганами. Волы мерно тащили повозку мимо этих странных могильников, которые по сути есть не что иное, как те же памятники, от слова «память», попытка оставить о себе память, как сейчас в прошлом веке ставили надгробья из мрамора, в позапрошлом возводили целые склепы, а сейчас больше упирают на цифровое видео. Но какие склепы, мрамор или цифровое видео в бескрайней степи? Только и удавалось, что насыпать побольше земли над могилой.

Иные из курганов еще торчат вызывающе навстречу небу, крутые, как грудь молоденькой девушки, другие под грузом времени и собственной тяжести осели, расползлись, стали похожими на выпуклые щиты. Еще пару столетий, и вовсе сравняются с землей, а ведь хоронящие были уверены, что их курган вечен!

Ланзерот указал на один повелительно, голос его показался мне еще неприятнее:

– Заночуем!

Бернард кивнул, западная часть неба уже багровая, солнце медленно двигается вниз, прикрывшись темным, как преступление, облаком. Пока доберемся, расседлаем, выпряжем…

Ланзерот снова пустил коня вскачь. Когда мы только доползли до подножия кургана, он уже взобрался на самую вершину. На зловеще красном небе, где темные облака очень уж походили на темные сгустки крови, его блистающая серебром фигура выглядела как серебряная песня. Мне даже почудились торжественные звуки фанфар.

Волы не потянули повозку напрямую, пришлось накручивать спираль по суживающейся дуге. Я вспомнил поговорку про сапоги и косогор, наконец понял, в чем там соль. Вершина кургана, совершенно лысая, утоптанная, с множеством расклеванных разгрызенных костей. Словно все окрестные вороны и прочие орлы-стервятники тащили сюда добычу, чтобы даже по мере неспешной трапезы обозревать с высоты хозяйским оком угодья.

Потом распрягали, расседлывали, кормили скот и коней. Рудольф развел огонь, принцесса вяло поужинала и ушла в повозку. Мне очень не понравилось, что Ланзерот тоже влез в повозку и находился там довольно долго. Я украдкой поглядывал на остальных, однако никто не ухмылялся, не отпускал двусмысленных шуточек.

Луна перешла на другую сторону неба, явно собираясь скрыться еще до восхода солнца. Но звезды сияют так же ярко и настойчиво, их свет дополнял лунный призрачным сиянием, однако тени абсолютно черные, словно нас зашвырнуло на Луну.