Трубач встал в сторонке со своим кольтом и "Калашниковым" на плече -страховал. Тимоха -- с другой стороны. Док принялся осматривать вещи наших -- какие-то сумки, вроде спортивных, коробки с ручками -- как автомобильные холодильники, только светло-желтого цвета. А я подсел к их старшему.

– - Кто вы?
– - спросил я.

– - Капитан медицинской службы Труханов. Прикажите нас развязать.

– - Сейчас развяжем, -- пообещал я.
– - Что за люди с вами?

– - Моя команда, медики.

– - Почему у вас нет документов?

– - Мы выполняем особое задание командования.

– - Мы тоже выполняем особое задание, но документы у нас есть.

– - У нас задание максимальной секретности.

– - Какое?

Он даже позволил себе повысить голос:

– - Вы что, не поняли, что я сказал? Задание сверхсекретное!

Ему было лет сорок. Мужик как мужик. Лицо круглое, сильно обветренное и загорелое, как у людей, которые все время проводят под открытым небом. Нормальный вроде мужик, но чем-то он мне не нравился. Гонор -- само собой. Но что-то еще было. Взгляд бегающий какой-то. С чего бы?

– - Кому непосредственно вы подчиняетесь?
– - спросил я.

– - Этого я не имею права вам сказать.

– - Тогда скажите то, на что имеете право.

– - Я ни на что не имею права. А если будете продолжать свой допрос, пойдете под трибунал!

– - Что-то больно часто сегодня у нас идет речь о трибунале, -- заметил я.
– - Вы -- второй, кто мне этим грозит. Всего за сорок минут.

– - Вы развяжете меня, наконец, или нет?

– - Пока -- или нет. Не выступайте, капитан. Если бы мы не появились здесь, эти сыромятные ремешки были бы у вас не на руках и ногах, а на горле. Вам не кажется, что со своими спасителями следует обращаться поделикатнее?

Он хотел что-то ответить, но в этот момент меня окликнул Док:

– - Сережа, взгляни-ка, что я тут нашел!

Док был единственным, кто не признавал прозвищ, а обращался ко всем по имени: Сережа, Сеня, Дима, Олежка. В обычное время, конечно. На операциях -там другое дело. Там не назовешь Трубача Колюней -- он просто не поймет, что это к нему обращаются.

Я оставил капитана Труханова обдумывать ответ, а сам подошел к Доку. Он сидел на корточках возле разворошенной спортивной сумки.

– - Что же ты нашел?

– - Вот -- рация.

– - Понятно, рация. По ней они, видно, и вызвали помощь, когда увидели, что попали в засаду.

– - А вот эта штука поинтереснее.

Он показал мне какой-то термос не термос, но что-то вроде термоса -только не с плоским дном, а с заоваленными углами.

– - Что это такое?
– - спросил я.

– - Это называется "сосуд Дьюара". В таких сосудах хранится сжиженный газ, обычно азот. При температуре, если мне не изменяет память, минус двести восемьдесят шесть градусов. Подставь ладонь.

Я подставил. Док нажал какую-то кнопку, из носика выл стела белесая струйка, и я ощутил, как мою руку словно бы ожгло кипятком.

Я судорожно зачесался, одновременно сообщая Доку все, что думаю о его манере разъяснять командиру научные вопросы.

– - Ничего страшного, -- успокоил меня Док.
– - А вот если подержать руку под такой струей минуту-другую, она остекленела бы и при ударе разлетелась, как ледышка.

– - Только не доказывай!
– - прикрикнул я, на всякий случай убирая руки.
– - Я тебе и так верю. На хрена им этот Дьюар?

– - Вообще-то он применяется в медицине для быстрой заморозки тканей. Живых тканей.

– - А на кой черт их замораживать, если они живые?

– - Чтобы сохранить жизнедеятельность. Например, при трансплантации органов, когда почку погибшего человека вживляют больному. При определенном температурном режиме жизнеспособность почки может сохраняться достаточно долго.

– - Что все это значит?
– - спросил я.

– - Полагаю, это мы сейчас выясним.

Док положил сосуд Дьюара в сумку и взялся за коробку, похожую на автомобильный холодильник.

Его остановил крик капитана Труханова:

– - Не прикасайтесь к термостату! Я вам приказываю от имени командования: отойдите от термостата!

Лицо капитана было перекошено -- то ли от гнева, то ли от страха. Но если тут еще можно было гадать, то выражение лиц остальных семерых не вызывало вопросов: в них был нескрываемый ужас.

– - Эй, капитан, поды суда!
– - окликнул меня от группы чеченцев какой-то рыжебородый мужик с зеленой исламской перевязью на голове.
– - Говорю, поды! Важный дэло скажу!