Док выключил диктофон.

– - Откуда он знал про Нови Двор?
– - встревоженно спросил Боцман.
– - Это же наше задание!

Ему уже было не до классовой ненависти.

– - Ты задал правильный вопрос. Если у тебя есть ответ, мы немедленно займемся детальной разработкой третьего этапа нашей операции.

Боцман покачал головой:

– - Я не знаю ответа. А ты знаешь?

– - Его подсказал Док. Я было назвал это научной фантастикой...

– - Положим, ты его назвал совсем не так, -- заметил Док.

– - Но в этом смысле. Но чем больше я об этом думаю... Есть еще один способ это проверить.
– - Я обернулся к Трубачу: -- У тебя осталась хоть сотня из своих бабок? После того, как купил пианино?

– - Какое пианино?
– - удивился Артист.

– - Такое. Сорок четвертого калибра. Трубач заглянул в бумажник.

– - Есть. Три стольника. Тебе все?

– - Нет, только один.

Я расправил купюру и положил перед собой на стол. Бумажка была новенькая, с крупным портретом Франклина в овале.

Как во всяком респектабельном заведении (а Шнеерзон из кожи вон лез, чтобы сделать свой пансионат респектабельным), в "Трех оливах" был сейф со стальными ячейками, где постояльцы могли хранить свои бриллианты и жемчуга. Не знаю, много ли драгоценностей лежало в ячейках, но наша была занята: в ней мы держали баксы Вологдина и двадцать тысяч, которые я получил в "Парадиз-банке" в Ларнаке. Ключ от ячейки был у Дока, я попросил его спуститься вниз и принести стольник из вологдинских денег и еще стольник -из ларнакских. Когда он вернулся, я положил купюры в ряд и начал изучать серии и номера. Все баксы были выпуска девяносто шестого года, уже новые.

Картина получалась такая:

стольник из "Парадиз-банка" -- Д6 ЕА12836122Д,

вологдинский -- Б2 АБ47604462Е,

трубачевский -- Б2 АБ47588212Е.

Разница между вологдинской и трубачевской купюрами была 72 тысячи 250 баксов.

– - Что это значит?
– - спросил Муха, когда я поделился результатами своих арифметических действий.

– - Я знаю, -- сказал Боцман.
– - Когда из банка привозят новые баксы, номера идут все подряд.
– - Он ткнул пальцем в вологдинскую и трубачевскую купюры.
– - Эти баксы -- из одного банка.

– - И даже наверняка из одного сейфа, -- добавил я.
– - Нетрудно догадаться, где этот сейф стоит. В кабинете начальника Управления по планированию специальных мероприятий. Или в бухгалтерии Управления.

– - Погодите!
– - Боцман даже головой потряс.
– - Выходит, Вологдин работал на Управление? Как и мы?

– - Извини, Док, за научную фантастику, -- сказал я.

Он отмахнулся:

– - Да я сначала и сам себе не поверил. До Боцмана доходило не слишком быстро, но основательно.

– - Да это же... Да... Суки! Они же нас специально подставили! Они и послали нас, чтобы подставить!
– - Он растерянно огляделся.
– - Ведь так получается!

– - Фигня какая-то, -- проговорил Артист.
– - Они заплатили двести тысяч баксов за Тимоху, триста штук нам плюс двадцать на расходы, не говоря о карманных бабках. Больше чем "пол-лимона" зеленых! И все это для того, чтобы нас сразу угрохали?

– - Диковато выглядит, -- согласился Док.
– - Но этому есть еще одно подтверждение.
– - Он повернулся ко мне: -- Когда ты получил в "Парадиз-банке" эти двадцать тысяч?

– - Вчера утром.

– - А в тот день, когда вы ездили в Никосию, их еще не было. Мы решили, что бухгалтерия не сработала. А если дело вовсе не в бухгалтерии? Сами судите: зачем переводить деньги, если их некому будет получать?

– - Но вчера же перевели, -- напомнил я.

– - Потому что, как выяснилось, получать их есть кому.

Это и была та самая реакция Москвы на сообщение об инциденте на вилле "Креон". Все сходилось.

– - Но зачем?!
– - заорал Боцман.
– - Зачем?!

– - Вот как раз этого мы и не знаем, -- сказал я.
– - Поэтому и ищем ответ. Везде, где только можно. В том числе и в проблемах Назарова. И пока не найдем, и шага не сделаем. Потому что он может стать нашим последним шагом. Теперь тебе все ясно?

– - Все, -- буркнул Боцман.

– - И еще, -- продолжал я.
– - Мы наемники, правильно. Можем говорить: солдаты удачи. Суть от этого не меняется. Да, наемники. Но не знаю, кто как, а я все еще считаю себя офицером армии свободной России. Не той армии, какая сейчас. А той, какая должна быть. И может быть, будет. Вот теперь все.