–  Глупая.
– Он вдруг шагнул, крепко обнял. Она рванулась, но он не отпустил. Зашептал в ухо: - Разве тебя забудешь?

–  Пусти.
– Она мягко высвободилась.
– Не надо. Прошу тебя. Пожалуйста.

В тоне ее было что-то такое, от чего он сразу перестал настаивать.

–  С радостью бы с тобой вдвоем на острова уехал, но - договорился, неудобно. В одиннадцать ребята из рыбнадзора придут. А потом за девчонками заедем. Ну, гуляют ребята с ними, ну, как тут отвертишься?… - Он помолчал.
– Поедем?

–  Было бы куда уйти, Сережа, - ушла бы, не оглядываясь…

Гости прибыли точно. Красный, конопатый капитан катера рыбоохраны нес заботливо упакованную от посторонних глаз выпивку и авоську отборных, еще живых лещей. Быстрый, цыганского вида инспектор притащил завернутый в мешковину предмет:

–  Тебе, Сергей.

Сергей развернул; это была новая сеть с крестовиной и растяжками: люлька. Мелкоячеистая, почти на три метра.

–  Ну, теперь с рыбкой будем!
– радостно сказал Сергей.
– Теперь - порядок!

Девчонок было двое: Люся и Клава. Худенькая, с лисьим личиком и тонкими, как палки, ногами Люся с визгом бросилась на шею краснорожему здоровяку капитану. Сонная, круглая, как арбуз, Клава держалась степенно: подала каждому руку, покивала и уселась на моторный люк, подобрав толстые ноги.

Сергей гнал катер к островам, мужчины держались в рубке: были они женатыми и, хоть семьи их жили далеко отсюда, все же побаивались молвы.

У дальнего островка Сергей причалил. Мужчины развели костер на мягком, прогретом солнцем песке. Потом дружно, в шесть ножей, чистили рыбу. За обедом мужчины поили девушек портвейном, много было шуток и смеха. Еленка совсем было оттаяла, но тут угрюмый инспектор начал скучно тискать равнодушную Клаву. Рыжий захохотал, хлопнув вертлявую Люську.

–  Гуляем, девки!…

Мучительно покраснев, Еленка низко пригнулась, пряча глаза. Сергей встал.

–  Пойдем на катер.

На катере он наглухо задраил дверь рубки, спустился в кубрик. Еленка плакала, спрятав лицо в ладонях.

–  Ну, чего?
– Он тронул ее за плечо.
– Брось, дураки они.

–  Не уважают. За что? Ну, за что, Сережа?

–  Глупости все это, мелочь. Они вообще-то ребята не плохие.

–  Ох, как гадко все это, Сережа!…

Она замолчала. За глухими железными стенами чуть слышался неразборчивый визг Люськи, хохот капитана. Сергей сел рядом.

–  Вытри-ка слезки, улыбнись. Ну, что ты?… Ну, хочешь, бросим их тут, уедем?

–  Хочу.

–  Ну, и бросим.
– Он повернул ее к себе, поцеловал.
– Эх, Еленка, Еленка…

–  Ты что?
– Она рванулась, вскочила.
– Ты что это, а?…

–  Дура ненормальная, - со злобой сказал Сергей.

–  Не будет этого. Никогда не будет. Никогда, - как в бреду, повторяла она.

–  Ну и заткнись!
– грубо оборвал он.
– Тоже цаца выискалась, девочку из себя строит.

Вылез из кубрика, что есть силы грохнул дверью. Еленка упала на диван, расплакалась в голос, не сдерживаясь.

Когда успокоилась, голосов уже не было слышно: гости то ли дремали, загорая на песке, то ли ушли в глубь острова. Еленка напряженно прислушивалась, пытаясь угадать, где они сейчас, но в кубрик доносился только плеск воды, шуршащий перекат камыша да резкие крики чаек. Потом грохнули по палубе шаги, и на трапе показался Сергей: он нес бутылку вина и тарелку с конфетами.

–  Подлизываться пришел, - улыбнулся он.

–  Где они?

–  Гуляют.
– Он хохотнул, не удержавшись.
– Природа, Еленка, своего требует.

–  Женатые ведь.

–  А что им, убудет, что ли?

–  И ты таким будешь, когда женишься?

–  Я-то… - Сергей налил вина, хлебнул.
– Это смотря на ком женюсь. Если муж налево свернул, так в том, Еленка, жена виновата.

–  Жена всегда виновата.

–  Ну, не скажи. Вот у меня кореш в Саратове… - Он вдруг замолчал, точно вспомнив что-то.
– А ты чего не пьешь? Веселей гляди, матрос! Чего там, мир ведь, а?

А глаза никак не хотели улыбаться. Холодные и колючие, жили они отдельно от него - шумного, подчеркнуто веселого.

–  Фальшивый ты.
– Еленка вздохнула.
– Ой, какой же ты фальшивый!

–  Ну, что там - фальшивый, фальшивый. Какой есть…

Гости вернулись к ужину: усталые, равнодушные, далекие друг от друга. Мужчины держались особняком: капитан усердно скоблил толстую можжевелину с хитро загнутым корнем; инспектор лег в тень, прикрывшись от мух рубахой. Сергей помогал женщинам с готовкой, таинственно подмигивал, ухмылялся. Еленка злилась, но молчала. Улыбалась, пряча злые глаза, все снесла и выпросила-таки крепкую можжевеловую палку.