Тут Жилло громко ахнул.

Двинул его Малыш локтем в бок, чтобы заткнулся, но поздно встрепенулись маги на галерейке.

— Нас подслушали! — воскликнул Маргарелон.

— Если и слышали, то не поняли, — успокоила красавица. — Но все равно — все мы друг другу сказали, а целоваться нам вроде и ни к чему. Ни к чему, говорю! Ну, до встречи!

Радужные сияния окружили обоих. В центре каждого сияния вызрело по черному пятну. Рассеялся свет — а на галерейке пусто.

— Это же про меня она… — прошептал Жилло. — Ну, невеста!..

— Про тебя? — и Малыш от него попятился. — Ты, вожак, не заговаривайся…

— Вот оно, кольцо! — показал Жилло руку. — Вряд ли еще дурак найдется — волосяным кольцом обручаться. Я один такой на все государство.

Склонился Малыш над колечком, бутылку со свечой как можно ближе поднес.

— Это же золотое!

— Да нет, волосяное.

— Тогда сожги! — потребовал перепуганный Малыш. — Вот прямо сейчас, на свечке!

— Иди в болото! — очень внятно распорядился Жилло. — Ну, разгадали загадку, а она за собой еще воз загадок потащила… Кто же это такая? И откуда про мое колечко знает?

— Сжег бы ты его от греха подальше, — не унимался Малыш. — А то еще явится — хочешь не хочешь, а жениться придется.

— Так что же тут плохого?

— Все! — отрубил Малыш. — Жениться надо на простой девушке, вот хоть у Дедули спроси. Из хорошей семьи, чтобы мать — хозяйка, чтобы отец трезвого поведения. Она стряпать вкусно будет, детей растить, тебя, между прочим, слушаться. А эта…

— Зачем ей стряпать, когда она сделает пальцами вот так — и из воздуха достанет? — стал заводить парня Жилло. — И ты подумай, какие у нее красивые дети родятся!

— А слушаться? — Малыш был неумолим. — Опомнись, вожак, ведь явится она к тебе свататься! Сожги треклятое кольцо!

— Должен же я когда-нибудь жениться… — вздохнул Жилло.

— Но не на этой! Ты же вожак! Ты же природный вожак! А будешь у нее под каблуком… — уж до того расстроился Малыш, что голос у него сделался совсем трагический, даже со слезой.

— Это вы с Дедулей почему-то меня за вожака приняли. А я подчиняться всю жизнь учился, не командовать. Хотел бы я быть вожаком — пошел бы к молодому графу слугой?

— Ты слугой оказался, мы — ворами, — возразил Малыш. — Но это еще не значит, что ты не можешь быть вожаком, а мы — честными людьми.

За такой философской беседой вернулись они на улицу Медников к погребку и встали перед окошком в большом недоумении.

— Неужели мы отсюда вылезли? — спросил Жилло.

— Что мы отсюда вылезли, поверить трудно, — измерив его руками, ответил Малыш, — но что нам сюда залезать придется, это уж точно! Только оно и открыто, прочие закрыты!

Первым сполз вниз Жилло — он был потоньше Малыша и поуже в плечах. Соскочил с ларя, провел по себе руками — вроде цел.

— Полезай теперь ты, — говорит он Малышу. — Ничего, не страшно!

Сел Малыш на брусчатку возле окна, ноги в погребок свесил.

— Нет, — отвечает, — боюсь! Точно застряну. Знаешь что, вожак, бери меня за ноги и тащи! А то я так всю ночь просижу.

И с каким же грохотом рухнули оба ночных гуляки в погребок, опрокинув при этом ларь! И как же хорошо треснулся Жилло, упав, об угол стола!

— Ну, теперь у меня точно из головы всех невест вышибло! Можешь, Малыш, спать спокойно… Кстати — вот ты говоришь, что жена мужа слушаться должна, а способна Дениза слушаться хоть кого на этом свете? А?

— Нет, конечно, — согласился Малыш, потирая бедро. — Но если такая женщина, как она, встретит настоящего мужчину, то у нее даже мысли не возникнет о том, что можно с ним спорить, пререкаться, сковородкой на него замахиваться… Живо присмиреет!

— Что тут у вас творится?! — спросила яростная Дениза, появляясь в закутке вооруженная именно сковородкой. — Почему окно открыто?

Увидев разгром в закутке, она метнулась к сидящему на полу Малышу. Спасаясь от занесенной сковородки, тот отбрыкнулся ногой — по ней и досталось.

— Чем вам ларь помешал? Совсем умом повредились! Выставлю завтра обоих к лешему! — продолжала бушевать Дениза. И вдруг замолчала, глядя на спящего Дедулю.

— Вот это сон!.. — даже с некоторым восхищением сказала она. Крепкий сон! Здоров же мужик спать… А вы оба смотрите у меня!

И, погрозив сковородкой, удалилась.

— Настоящего мужчину искать пошла, — заметил Жилло. — С которым уже не захочет спорить и пререкаться…

Язвили они друг дружку всяко, издевались, как умели, а между тем и разделись, и в одеяла закутались, и даже уснули с недосказанными пакостями на губах…